Юрий Ленчевский - Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки

Немецкая разведка стала вводить новую тактику в использовании завербованных военнопленных, практика показала, что одного согласия на тайное сотрудничество недостаточно. Стали стараться получать у вербуемых военнопленных какие-либо сведения, что можно было бы рассматривать как выдачу военной тайны, либо сначала использовать его как агента в лагере военнопленных, а также привлекать его к участию в карательных акциях, что соответствующим образом документировалось. Кроме того, агентов стали забрасывать в советский тыл под видом побега из плена, в том числе путем внедрения их в группы советских военнопленных, по которым была агентурная информация, что они готовят побег из плена.

Вместе с тем нельзя не отметить ту вредную роль, которую сыграла установка тогдашнего руководства Главного политического управления Красной Армии, согласно которой все военнослужащие, попавшие в плен или без вести пропавшие, объявлялись изменниками Родины со всеми вытекающими последствиями. Такой подход облегчал немецкой разведке вербовку советских военнопленных. Положение усугубилось тем, что этой бесчеловечной установке печально известный приказ № 270 Верховного Главнокомандования придал силу закона. «Если часть красноармейцев вместо организации отпора врагу, — говорилось в нем, — предпочтет сдаться в плен — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи». Командиров и политработников, «сдавшихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров».

— Немцы хорошо получили по зубам. И мы с тобой к этому хоть немного, но тоже причастны, — сказал Овчинников.

— Главное — Москву отстояли! — выпалил Константин.

— Да, ты ведь москвич.

— Нет. Подмосковный. Из Малаховки.

— А я из Ростова Великого — Ростова Ярославского. Древнейший город. Настоящая Русь!

Сумцов мысленно прокрутил ленту событий последних месяцев. Он жив и даже здоров. Отец, инженер оборонного предприятия, эвакуировался на Урал, с ним уехала мама. Сам продолжает службу в новом качестве. Может с гордостью сказать о себе: я контрразведчик. Все это радовало. Огорчало только неведение о судьбе полюбившейся девушки — Ирмы. Он потерял ее. И с болью переживал это. Такая потеря ведь рубец на сердце.

В чекистских учебниках приводится операция «Трест». Очень талантливая, результативная легендированная контрразведывательная операция нашей спецслужбы. Ее идею, замысел много раз использовали чекисты в борьбе с врагами государства. Автор не раз рассказывал о ней на печатных страницах [9] Юрий Ленчевский. «Трудные роли Тойво Вяхя»//«Граница России», 2001, № 15; «В судьбе шпиона века он поставил точку», «Пограничник содружества», 2003, № 4 и «Ветеран границы», 2003, № 3; «Отец советской контрразведки» // «Граница России» № 32 и № 33, 2002, и др. .

Операция «Монастырь» также нашла свое отражение в учебниках. В открытой же печати о ней сказано немного. Постараемся ликвидировать этот пробел.

Когда завершалась Вторая мировая война, в Германии появились разыскные группы американской контрразведки, которые охотились за сотрудниками немецких спецслужб — военной разведки и контрразведки — абвера и службы РСХА — Главного управления имперской безопасности, чтобы перевербовать их для работы против нового противника — Советского Союза. Особенно рьяно американцы разыскивали одного немецкого агента, которого в абвере нарекли Максом. Летом 1945 года ищущим повезло. Они заполучили бывшего руководителя абвера в Софии Рихарда Клатта-Каудерса, который много рассказал им о Максе. Клатт получал от Макса донесения с 1942 года по радио, причем прямо из Москвы. Макс сообщал в них о важнейших решениях Ставки Верховного Главнокомандующего, о суждениях маршала Бориса Шапошникова и других военачальников. Эти сведения высоко ценились в отделе «Иностранные армии Востока» генштаба сухопутных сил Германии, возглавляемого Рейнхардом Геленом (создателем спецслужбы ФРГ). Многие высшие немецкие военачальники не принимали своих решений, пока не получали от службы Канариса — абвера — донесений Макса. В своих послевоенных воспоминаниях генерал Гелен отзывался о донесениях Макса как о большом достижении немецкой военной разведки. Макс был для нее чуть ли не единственным прямым источником сведений из Москвы. В действительности же Макс был советский агент, главное действующее лицо операции «Монастырь» — Александр Демьянов, носивший агентурный псевдоним «Гейне».

Потомок древнего казачьего рода. Его отец был офицером царской армии, умер от ран в 1915 году. Младший брат отца — Борис Демьянов — был руководителем контрразведывательной службы в Белой армии на Северном Кавказе.

Детство Александра было жестоким. Ребенком он пережил ужасы Гражданской войны. Видел кровь и смерть. Как белые, так и красные своих врагов не щадили. В 20-е годы Александр с матерью уехал в Ленинград. Там он работал электромонтажником. Он обладал вспыльчивым характером. И это, а главное — происхождение, помешало Демьянову окончить институт. В 1929 году Александр Демьянов был арестован ГПУ. Обвинение — незаконное хранение огнестрельного оружия и антисоветские настроения. Пистолет был якобы подброшен Демьянову агентом ГПУ Терновским. Поскольку оружие было подброшено, а сам Демьянов произвел впечатление искреннего человека, ярого сторонника укрепления российской государственности, его дело не было рассмотрено в обычном порядке. Чекисты решили использовать потенциальные зарубежные связи Демьянова. Дело было прекращено на условии добровольного сотрудничества Демьянова с ГПУ в целях, как ему было сказано, предотвращения возможных террористических действий (а таковые были, вспомним брошенную террористами бомбу в партийный клуб в Ленинграде) и шпионажа в СССР со стороны известных его семье деятелей белой эмиграции. Демьянов был свидетелем того взрыва в Ленинграде.

Живы были еще Кутепов и Миллер. (Николай Павлович Кутепов, возглавлявший подпольную борьбу против Советского Союза, был похищен 26 января 1930 года, а сменивший его Евгений Карлович Миллер 22 сентября 1937 года также разделил участь своего шефа.)

Сотрудничество Демьянова с ГПУ было как бы вынужденным шагом с его стороны. Однако после переезда Демьянова в Москву его агентурная работа складывалась удачно. Он находился на связи у сотрудников ОГПУ— НКВД опытных чекистов Ильина и Маклярского.