Юрий Ленчевский - Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки

На лесную поляну спустились трое парашютистов. Освободились от груза, посигналили друг другу электрическими фонариками. Закопали парашюты. Правда, сделали это как-то небрежно. Собрались у одинокой корявой сосны. Один из них отсчитал от сосны несколько шагов в сторону накренившейся лохматой ели, сказал:

— Здесь оставим вещмешки. Пойдем в поселок.

Освободившись от груза, все трое собрались уходить, но внезапно разверзлись небеса, на землю низвергнулись потоки воды. Пережидать дождь им показалось мучительно долго. И как только он стих, парашютисты быстро покинули место высадки.

Начальник райотдела НКГБ в Вязьме майор Сорокин [40] Фамилия изменена. под утро был поднят с постели. Звонил начальник транспортного отдела. Он сообщил, что на станции при проверке документов задержан немецкий парашютист. С ним было еще двое, но им удалось уйти.

Сорокин попросил доставить задержанного к нему в отдел. Быстро добрался до своего служебного кабинета. Вызвал сотрудников. Распорядился поднять милицию.

— Необходимо ориентировать войска. По железной дороге выслать поисковые группы…

И вот задержанный, назвавшийся Тимофеевым, сидит перед Сорокиным. Невысокий, коренастый человек. В его спокойных серых глазах незаметно было и тени смятения. На предложенный стул он опустился неторопливо, положил руки на колени.

— Курите? — спросил его Сорокин.

— Курю, товарищ майор.

— Пожалуйста.

Тимофеев взял папиросу. Жадно затянулся.

— Ваша действительная фамилия? Имя, отчество?

— Тимофеев Михаил Николаевич. Немцы же меня окрестили Орловым. Под этой фамилией я обучался в немецкой разведшколе…

Тимофеев рассказал о себе, что он кадровый старшина-сверхсрочник. Служил начальником радиостанции. Летом сорок второго попал к немцам в плен. Лагерь… Был завербован немецкой разведкой. Обучался в Борисовской школе абвера.

— Так как же, Михаил Николаевич, получилось, что вы — старшина Красной Армии — оказались нашим врагом?

— Я не враг, товарищ майор, и прошу мне верить. Я пошел в немецкую разведку, чтобы освободиться от плена и попасть к своим.

— Не верю, Тимофеев. Если бы вы с таким намерением шли в разведку, то явились бы к нам с повинной сразу же после выброски. А ведь было не так. Вас перебросили через линию фронта, но вы не торопились прийти к нам, вас задержали. За-дер-жа-ли, а не сами вы пришли.

— Разрешите объяснить, товарищ майор.

— Попробуйте.

— Я был переброшен не один. Со мною были Волохов и Кириенко. Они не рассчитывали сдаться. Мне пришлось тщательно скрывать свои намерения от них. Согласитесь, они могли просто-напросто пристрелить меня.

— Расскажите подробно о ваших действиях после приземления.

— До Вязьмы мы добрались удачно. В городе подыскали частную квартиру. Хозяину объяснили, что приехали получать обмундирование и фураж для своей части. Нужно было ехать за рацией и продуктами, которые спрятали в лесу. А пока решили оглядеться. Походить по городу. Зайти на станцию, в зал ожидания. Волохов и Кириенко попросили меня разведать, нет ли на вокзале работников милиции. Вслед за мной в зал ожидания вошли два красноармейца с повязками патрулей. Я подошел к ним и попросил доложить обо мне в районный отдел госбезопасности. «Как прикажете вас рекомендовать?» — с улыбкой спросил один из них. «Скажите, что с ними добивается встречи человек с той стороны». «С какой с той?» — переспросили они. И тут же потребовали документы и обыскали меня. Волохов и Кириенко, вероятно, видели все это в окно и скрылись.

— Кто у вас в группе старший? — перебил его Сорокин.

— Кириенко. Я радист.

— Радиостанция одна?

— Да.

— Волохов и Кириенко могут работать на рации?

— Нет. Они окончили ту же школу, что и я, но были на отделении разведчиков, а я радист.

— Назовите позывные вашей радиостанции и разведцентра, с которым вы должны были держать связь.

— Позывные моей радиостанции три последние буквы моего имени — «ЛАИ». Только буква «И» без краткого знака. А позывные немецкого разведцентра: «ВАС» — три первые буквы моего отчества. Все это легко запоминается.

— Немудреная конспирация. Значит, вы утверждаете, что пошли в немецкую разведку затем, чтобы попасть к своим.

— Да, товарищ майор, и я готов делать все, что посчитаете возможным поручить мне…

Сорокин приказал увести арестованного. Задумался о том, что ему следовало предпринять. Его размышления прервал короткий, но властный звонок телефона. Вызывала Москва.

— Слушаю… Да, это я Сорокин…

Из указания вышестоящей организации Сорокину следовало задержанного Тимофеева-Орлова немедленно передать представителю СМЕРШа, принять неотложные меры для розыска и задержания двух скрывшихся парашютистов. Где-то через час у Сорокина появился лейтенант Константин Сумцов. О Тимофееве сказал:

— Наш клиент. Он задействован у нас в радиоигре. Без него под угрозой срыва может оказаться радиоигра.

— А что же вы его упустили? И еще двое из его группы где-то гуляют, — ехидно заметил Сорокин.

— Будем искать с вашей помощью, — с улыбкой доброжелательно сказал Сумцов.

С территориальными работниками госбезопасности следует всегда ладить. Как-никак ведь у нас общее дело — искать и разоблачать вражеских агентов, считал Сумцов. Бывшие старосты полиции, другие пособники немцев, которыми занимались местные органы госбезопасности, в данное время Сумцова мало интересовали. Он весь был в радиоигре.

Разумеется, Сумцова не мог не заинтересовать пойманный радист Тимофеев-Орлов. Кто он? Можно ли его использовать в радиоигре с противником?

Тимофеев-Орлов был переброшен на нашу территорию абверкомандой-103. Команда и подчиненные ей группы вели работу против Западного, Калининского, Прибалтийских, Центрального и Белорусского фронтов, уделяя внимание городам Москве и Саратову. В свое время при команде была создана Борисовская разведшкола. В связи с наступлением советских войск команда перемещалась все дальше и дальше на запад. В августе 1944 года команда уже находилась в Восточной Пруссии.

Организованная в августе 1941 года абверкомандой-103 Борисовская разведывательная школа готовила агентов-разведчиков и радистов. Ее и окончил Тимофеев-Орлов. С 1942 в абверкоманде-103 успешно работал советский контрразведчик А.И. Козлов. В 1942 году разведчиками отряда П. Лопатина был захвачен начальник разведшколы в Борисове. В августе 1943 года оперативным работникам спецгруппы НКГБ «Родные» удалось склонить к сотрудничеству преподавателя радиоотдела Матюшина Ивана Ивановича (он же Фролов). От него советские контрразведчики получили установочные данные на десятки немецких агентов, заброшенных в наш тыл. В Борисове в 1944 году размещалась ауссенкоманда-3 «Цеппелина».