Анна Бурдина - Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы

– Какая прелесть, – не удержался генерал, – как вы еще молоды и непосредственны, Елена Петровна. Разрешите засвидетельствовать вам мое почтение.

Господин Блаватский слегка поклонился и поцеловал Елене руку.

– Приветствую вас в нашем доме, господин генерал. Я сегодня вместо бабушки буду заниматься гостями. Бабушка немного захворала, – сообщила Елена, чтобы генерал не заподозрил, будто она появилась здесь из-за него.

– Мое почтение Елене Павловне и пожелания скорейшего выздоровления, – генерал Блаватский вновь поклонился.

– Благодарю вас, непременно передам. А что вам больше всего понравилось в коллекции монет, которую вы только что рассматривали? – Елена поспешила перевести разговор на другую тему.

Блаватский поделился с ней своими впечатлениями, а затем девушка принялась ему рассказывать о других интересных коллекциях, имеющихся в кабинете у бабушки, в том числе о собрании редких книг. О книгах Елена рассказывала с восторгом, пытаясь убедить своего собеседника в необыкновенной ценности их содержания. Она говорила с жаром, детским задором, смотря на генерала своими громадными, завораживающими глазами, которые начинали искриться радужными огоньками, когда она пыталась своего собеседника в чем-то убедить.

Господин Блаватский внимательно слушал, живо поддерживая разговор, что свидетельствовало о его эрудиции, заинтересованности в теме разговора или, по крайней мере, об учтивости. Это устранило возрастную дистанцию, снимая напряжение и располагая к развитию беседы.

Наконец, Елена устала от собственных рассказов и предложила генералу прогуляться по саду. Тот не мог отказаться, хотя ему был явно интересен диалог между господами Фадеевым и Ермоловым, которые расположились в креслах у раскрытых окон веранды и за рюмкой хорошего грузинского вина вели громкую оживленную беседу.

– Алексей Петрович, – спрашивал господин Фадеев, – с тех пор как вы оставили пост командующего, война на Кавказе идет с переменным успехом и конца не видно.

– Что делать, уважаемый Андрей Михайлович, на все воля Божья. Если бы русские только побеждали, то война была бы уже закончена. На Кавказе много нерешенных проблем, – заметил генерал Ермолов.

– Вы, верно, знаете, что уже лет семь как у власти, в качестве третьего по счету имама Дагестана, находится Шамиль, который сумел объединить под своими знаменами дагестанцев и чеченцев. Сильная личность, скажу я вам. Мы о нем много наслышаны. Всю подконтрольную ему территорию Шамиль пытается заставить жить по законам шариата. Это идет вразрез со старинными горскими обычаями и христианским верованием других горцев. Грузия и Армения никогда не подчинятся исламу. Конфликт неизбежен. Что вы думаете об этом, Алексей Петрович?

– Я слышал, что Шамиль писал царю просьбу, где просил об одном: не мешать горским народам драться между собою. По его словам, храбрейший из них станет победителем, необузданные смирятся, власть и порядок восторжествуют, и тогда будет, с Божьей помощью, общее спокойствие. Вот вам и ответ.

– Значит, он просит русское правительство стать всего лишь наблюдателем того, что происходит между горцами, в то время как грузинские князья ищут у русского царя защиты…

Далее господин Блаватский не мог слышать заинтересовавшего его разговора, так как шел вслед за Еленой и уже спустился вместе с ней в сад.

Искусство садовника, трудившегося у Фадеевых, поражало взгляд продуманной красотой. Сад утопал в розах, которые росли везде: пышными букетами вдоль дорожек, стелющимся ковром; создавали причудливые клумбы; ползли по стенам дома и забора, формируя красочные перегородки и распространяя по саду волшебный, нежный, пьянящий аромат. Господин Блаватский шел рядом с Еленой, восхищался розами, а она рассказывала ему о бабушкиных ботанических экспериментах. Затем их беседа перетекла в другое русло и, казалось, приняла живой, увлекательный характер.

– Скажите, Никифор Васильевич, вы у себя дома проводите музыкальные вечера? – со всей серьезностью спросила вдруг Елена, желая поговорить о музыке. Она плохо представляла, где живет и как проводит свободное время генерал.

– Нет, барышня. Во-первых, я в Тифлисе нахожусь временно и не имею возможности собирать общество. Во-вторых, с тех пор как я овдовел, я веду затворнический образ жизни, мало кого принимаю и музыкальных вечеров не устраиваю, – терпеливо объяснил Блаватский свое положение.

– Извините, я глупость спросила. А вы давно овдовели? – задала нескромный вопрос Елена, не скрывая детского, искреннего любопытства.

– Два года уж прошло, – произнес генерал неохотно.

Действительно, жена господина Блаватского два года назад внезапно умерла от скоротечно развившейся болезни. Детей у супругов не было, поэтому они наслаждались и восхищались только друг другом. Генерал любил свою жену и, может быть, поэтому в первый год после ее смерти оставался к прекрасному полу совершенно безразличен. Временами на него находила тоска. Тогда, казалось, он бы многое отдал, лишь бы вновь пережить минуты счастья, которые однажды подарила ему судьба. Обнять, поцеловать свою жену, почувствовать в своей руке ее нежные ладошки, маленькие, почти детские пальчики, услышать ее ласковый, слегка картавящий голосок, звонкий смех или приятное шуршание ее шелкового платья за дверью, когда она, бывало, проходила по коридору.

Однако время и камень точит. Постепенно мужская природа стала заявлять о себе все громче и громче, и генерал начал задумываться над новой женитьбой. Но в его почтенном возрасте сделать правильный выбор оказалось столь же сложно, как и в молодости, так как вдовушку с детьми ему брать не хотелось, а девицы, близкие к нему по возрасту, выглядели ничуть не лучше вдов. Поэтому генерал решил положиться на судьбу и предоставить ей право выбора.

– Да… два года, это большой срок, – отметила как «знаток жизни» Елена. – Я вам сочувствую. А вы никогда не задумывались над новой кандидатурой жены, например, совсем молодой девушки, которая могла бы радовать вас как дочь?

– Гм, – крякнул генерал, взглянув на Елену своими круглыми, «удивляющимися» глазами, которые выразили еще большую степень удивления. Благодаря этому взгляду его удивление словно повисло в воздухе. Генерал был несколько озадачен вопросом, не зная, как лучше ответить, поскольку перед ним стояла совсем юная, незамужняя девушка. – Нет, право… я думал, разумеется… – ответил он сконфуженно, – но не столь основательно… чтобы делать решительные шаги.

Елена, чувствуя, что разговор плавно перетекает в нужное направление, неожиданно для себя спросила:

– А я вам нравлюсь?

Господин Блаватский застыл в недоумении. Вопрос был задан коротко и прямо, поэтому требовал вразумительного, желательно короткого ответа. Долю секунды он рассуждал, но тут же собрался с мыслями, вышел из ступора и «потек» плавной, аккуратной речью, обходя острые углы: