Зоя Воскресенская - Под псевдонимом Ирина

Зоя Ивановна остановилась и спросила у проходящего европейца нужную ей улицу. Садясь на велосипед, поморщилась от боли — правая нога ниже колена плотно забинтована. Она всего неделю как научилась ездить на велосипеде, ни в Смоленске, ни тем более в Москве ей делать этого не приходилось. А вчера она упала и сильно ободрала правую ногу. Но именно это и поможет ей выполнить задание Центра.

Вспомнила свой первый день рождения в Харбине. Положение и зарплата позволяли ей содержать домашнюю работницу. Но в Харбине эти обязанности выполняли мужчины. Был и у них с мамой домработник, которого все звали русским именем Миша. Встречая гостей, китаец Миша, обращаясь к мужчинам, постоянно говорил: «Капитано, капитане» — что значило «господин». Зое Ивановне он говорил: «Мадама-капитано, мадама-капитано…» — и это вызывало у нее усмешку.

…А вот и нужная тебе улица, мадама-капитано. Маленький домик за невысоким палисадником. Проехав мимо, Зоя Ивановна слезла с велосипеда. Огляделась. Зашла в кусты и сняла бинт. Оторвала его от засохшей раны, и снова, как вчера, появилась кровь. Щепоткой земли потерла ногу вокруг раны, спрятала в сумочку бинт, взяла велосипед и, прихрамывая, направилась к калитке того дома, мимо которого только что проехала. Вошла в палисадник, сделала несколько неуверенных шагов к крыльцу. Навстречу вышла женщина. Зоя Ивановна знала — она на семь лет старше ее.

— Господи! Что с вами?

— Упала. Простите, ради Бога, еще не умею как следует ездить.

— Больно?

— М-ы-ы-ы…

— Проходите, вот сюда. Садитесь. Я сейчас принесу теплой воды и йод. Садитесь, садитесь.

Зоя Ивановна села и увидела устремленные на нее с противоположной стороны комнаты широко открытые глаза девочки лет четырех. Девочка держала на коленях большую куклу и, не мигая, смотрела на гостью. А та улыбнулась девочке, спокойно осмотрела комнату, перевела взгляд на свою кровоточащую рану и… похолодела — к засохшему краю раны прилип маленький кусочек нитки от сорванного бинта. Как можно приветливее спросила девочку:

— Как тебя зовут?

— Маша.

— Машенька, какая у тебя красивая кукла! — А в пальцах уже крутила снятый с ноги обрывок нитки бинта.

Вошла мать Машеньки с тазикам теплой воды в руках, улыбнулась:

— Сейчас я промою вашу рану, а потом…

…А потом пили чай, по-бабьи болтали о детях, о жизни в Харбине и ни словом не обмолвились о мужьях.

Возвращалась Зоя Ивановна в центр города уже в сумерках, не домой, а на конспиративную квартиру, в дом, половину которого занимал начальник харбинской полиции. Задание выполнено — установлен хороший, дружеский контакт с женщиной, муж которой, один из руководящих советских работников в Харбине, месяц назад, бросив семью, бежал в Шанхай, прихватив с собой большую сумму казенных денег.

…А потом частые и по-настоящему дружеские встречи с матерью Маши. Ее признания в том, что совершил муж. Признания о его нелегальных приездах в Харбин для встречи с семьей. Его муки и сомнения. И наконец встреча с ним Зои Ивановны и его согласие явиться с повинной.

Зоя Ивановна и ее руководство выполнили обещание, данное матери Маши, о том, что, если ее муж явится с повинной, не будет репрессий. Деньги, которые он так «неосторожно» взял в государственной кассе, были им постепенно выплачены, и своим трудом, в том числе и на разведку, он восстановил свое доброе имя.

Вернулась из Китая в Москву, — вспоминает Зоя Ивановна, — в феврале 1932 года. Некоторое время работала начальником отделения в иностранном отделе ОПТУ в Ленинграде, курировала Эстонию, Литву и Латвию, но недолго, всего несколько месяцев. С этого времени вся моя жизнь была связана только с Европой».

И вот Иван Андреевич идет ко мне навстречу, распахнув руки. Но почему он, а не Борис? И работает Чичаев в другом советском посольстве — при эмигрантских правительствах стран, оккупированных гитлеровцами… Значит…

Я окаменела.

И вдруг из-за колонны выходит — чур меня, чур меня! — мой муж, Борис. Нервное многодневное напряжение взорвалось, и радость встречи я обильно полила слезами, хотя всю жизнь считалась неплаксивой.

Иван Андреевич скомандовал:

— Сырость не разводить, и без того здесь хватает, и марш в машину, поедем к нам домой обедать. Ксюша мировой пирог испекла, целый месяц карточки на муку сберегала.

— Здесь тоже карточки? — спросила я.

— Да еще какие, сахар в мизерных дозах, его берегут только для детей, хлеб, молочные продукты — в общем, все, все. И мы, дипломаты, живем по карточной системе. Говорят, и короли тоже, а здесь собрались многие короли Европы — норвежский, югославский и греческий, нидерландская королева.

Вечером пытались ловить по радио Москву, но фашисты усердно забивали московское радио трещотками, звонками, барабанным боем.

— Вот она, Москва-матушка, как ее усердно забивают. Жива, стало быть, и гитлеровцы по ее улицам не гуляют, — заметил муж, пытаясь сквозь хаос визга, какофонии звуков поймать сводку Совинформбюро. Из эфира слышались отдельные слова — «продолжалось…», «оставили город…», «потери фашистских захватчиков…».

На следующее утро мы с мужем пошли в наше посольство с визитом к послу Ивану Михайловичу Майскому, которого муж хорошо знал.

СПРАВКА

МАЙСКИЙ Иван Михайлович(1884–1975) — советский историк и дипломат.

С 1929 по 1932 год И. М. Майский был Полномочным Представителем Советского Союза в Финляндии. С 1932 по 1943 год Иван Михайлович — Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Великобритании, а с 1943 по 1946 год — заместитель наркома иностранных дел Советского Союза.

В 1946 году Майский был избран действительным членом Академии наук СССР. Перу И. М. Майского принадлежат труды по истории всемирного рабочего движения, по истории Испании и книга воспоминаний.

Иван Михайлович принял нас в своем просторном кабинете. На стене большая карта Советского Союза, утыканная красными и черными флажками, обозначавшими линию фронта.

Майский расспросил меня, как прошло путешествие, очень интересовался организацией и засылкой в тыл врага наших диверсионных и разведывательных групп. Сообщил, что через день в Швецию летит английский самолет и для нас уже заказано два места, а затем с лукавинкой в голосе спросил, не хотим ли мы посмотреть живого Ллойд Джорджа?

— Как, того самого? Про кого мы в комсомольские годы сочиняли не очень вежливые частушки? Ведь он был наш злейший враг, — не удержалась я от реплики.

Майский засмеялся:

— Именно тот самый, именно был врагом. Он автор страшного для Германии Версальского договора. Он поддерживал Черчилля в его планах удушить новорожденное Советское государство в колыбели. Их замыслы не оправдались. Одно время он ориентировался на Гитлера, как на «санитара от коммунистической заразы». Но когда Гитлер захватил почти всю Европу и ринулся на Советский Союз, Ллойд Джордж пересмотрел свои позиции. Он до сих пор возглавляет либеральную партию, выступает за открытие второго фронта и стал ярым врагом фашизма. Завтра он с супругой придет ко мне на завтрак.