Геннадий Соколов - Шпион номер раз

Дальше в жизни Фурцевой возник мужчина, который не расточал ей комплименты. Он просто одним словом определил всю ее дальнейшую судьбу. На праздничном приеме в Кремле Екатерина Алексеевна была представлена Сталину. Деловая, энергичная, обаятельная партийка понравилась «хозяину». Очень скоро ее назначили секретарем Московского городского комитета коммунистической партии. О большем тогда было страшно даже мечтать.

В 52-м году Сталин готовил очередную расправу над партийными бонзами. Фурцева вполне могла оказаться в одной компании с Молотовым, Микояном, Маленковым, над которыми уже был занесен дамоклов меч сталинских репрессий. Но «вождь народов» умер — расправа не состоялась.

Новый кремлевский лидер Никита Хрущев сделал Фурцеву своим ближайшим соратником. Он поставил ее во главе московской партийной организации и ввел в состав Президиума ЦК.

Фаворитка отплатила своему благодетелю сполна. В 1957 году семь из одиннадцати членов Президиума проголосовали за смещение Хрущева с должности руководителя партии. Фурцева первой пришла ему на помощь. Обратилась за поддержкой к министру обороны страны маршалу Жукову и председателю КГБ генералу Серову. Они за сутки собрали в Кремле всех сторонников Хрущева из состава Центрального комитета и на Пленуме ЦК партии опрокинули решение Президиума, вернув Никиту Сергеевича на престол и устранив от власти «антипартийную оппозицию».

Но у политики свои законы. Четыре года спустя Хрущев предаст Фурцеву, убрав ее со всех партийных постов.

Скорым на измену и предательство окажется и следующий муж Фурцевой — известный дипломат Николай Фирюбин. Они познакомятся в середине 50-х. Екатерина Алексеевна будет летать к нему на свидания в Прагу и Белград, где Фирюбин окажется в служебных командировках. О романе руководителя московской партийной организации будут наперебой судачить в кремлевских коридорах. Регистрация брака ничего не даст — ее избранник заведет себе роман на стороне.

Только с годами императрица советской партийной элиты привыкнет к предательству «обожавших» ее мужчин.

«А этот англичанин никак не предаст, — подумала она, вглядываясь в лицо Стивена Уарда. — Просто не успеет. Да и зачем ему меня предавать? Он ведь иностранец. Напишет портрет и десять строчек текста к нему. Вот и все. Предают ведь не чужие, а только свои, самые близкие».

Через четверть часа портрет был готов.

— Ну-ка, дайте мне взглянуть, — сказала Фурцева. — Недурно. Как, по-вашему, Евгений Михайлович, я здесь похожа?

— По-моему, да, — соврал Иванов, не желая разочаровывать ни художника, ни его жертву.

На его взгляд, рисунок не удался. Мадам Фурцева выглядела значительно моложе своих 52 лет и на портрете Уарда она менее всего походила на государственного деятеля Страны Советов. Но Иванов, естественно, не стал распространяться на этот счет.

Как ни странно, Фурцевой портрет понравился, может быть именно потому, что она на нем выглядела совсем не такой, какой ей предназначала быть ее судьба.

Иванов с Уардом откланялись. «Только не забудьте мне прислать эту публикацию ближайшей почтой, Евгений Михайлович, — сказала Екатерина Алексеевна на прощание. — А вы, господин Уард, приезжайте к нам в Советский Союз. Буду рада продолжить наше знакомство».

Едва выйдя за пределы посольства, Уард устремился к машине, заявив, что спешит в редакцию.

— Я должен успеть написать хотя бы тридцать строк текстовки к портрету в завтрашний номер, — бросил он Жене уже из окна своего автомобиля.

Открыв наутро свежий номер «Дейли телеграф», Иванов увидел портрет Фурцевой и небольшой материал к нему, написанный Стивеном Уардом. Такой оперативности он никак не ожидал. Сэр Колин Кут, видимо, дал эту врезку вне всякой очереди. Не мог же он отказать своему протеже, да к тому же с таким материалом?!

До вылета Фурцевой из Лондона оставалось еще время, и Евгений Михайлович отправился в Хитроу, чтобы выполнить обещанное — вручить госпоже министерше публикацию в газете, увидеть которую так скоро она наверняка не ожидала.

— Уже знаю. Можете не докладывать, — сказала Екатерина Алексеевна, заметив Иванова с номером «Дейли телеграф» под мышкой. — Ваши посольские с утра растрезвонили на всю колонию об этой статье, и о портрете тоже. Мне перевели. Неплохая заметка получилась. Коротенькая и по делу. Без глупостей. Передайте привет вашему другу.

Англичане подкатили трап к правительственному самолету и пригласили госпожу Фурцеву на посадку.

— Надо будет вашего художника с Никитой Сергеевичем свести, пусть-ка его портрет нарисует. Что скажете? — бросила она Иванову напоследок то ли в шутку, то ли всерьез.

Удивленный столь неожиданным предложением, Евгений Михайлович так и не нашелся, что сказать. Фигура Фурцевой скрылась за люком авиалайнера.

Екатерина Алексеевна не знала и не могла знать тогда, что уже к осени ее дружеские отношения с Хрущевым дадут сбой. Накануне XXII съезда партии «Первый» выведет ее из состава Президиума ЦК КПСС. Причем сделает это тайно, поставив Фурцеву перед свершившимся фактом. Он предаст ее так же, как предал многих своих самых верных союзников, как предал маршала Жукова, оклеветав его и отправив в отставку.

На крутое решение Хрущева Фурцева ответит жестко — перережет себе вены. Лишь отчаянные усилия врачей спасут ей жизнь…

Предвидеть эти события Иванов, естественно, не мог. Но и всерьез воспринимать сказанное Екатериной Алексеевной не собирался. Скорее всего, это была лишь прощальная шутка, полагал он, и ничего больше. С другой стороны, не использовать декларированную товарищем Фурцевой возможность было бы глупо, считал Евгений Михайлович.

Хрущев был в ту пору самым популярным и самым непредсказуемым политиком. Западные журналисты стаями охотились за ним во время его зарубежных поездок. Один эпизод с башмаком в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке осенью 60-го года чего стоил! Или знаменитое громогласное «Мы вас закопаем!» с балкона советского представительства на углу 68-й улицы.

Сейчас, с высоты нынешнего времени, все эти выходки Хрущева кажутся дикими. А в те годы они подпитывались не только его идеологической запрограммированностью. Начало 60-х годов было временем, когда и впрямь могло показаться, что сама матушка-история работает на Советский Союз. Рушилась колониальная система капитализма. СССР вырвался вперед в космосе. Статистические сводки сообщали о ежегодном росте производства в стране на 10–15 %. Казалось, что, сбросив с себя вериги сталинского культа личности, Советский Союз вот-вот совершит гигантский рывок вперед. Хрущев объявил, что Советский Союз обгонит США по производству мяса, молока и масла к 1970 году, а еще через десятилетие построит-таки в стране коммунизм.