Вадим Бурлак - Русский Париж

Поль нахмурился и озабоченно взглянул на собеседника:

— Кажется, вас, месье Кузьмич, ввели в заблуждение. В доме, на ступенях которого мы стоим, никогда, никому не сдавались помещения. Ведь это же Ратуша!..

Купец хитро подмигнул французу:

— А то я, олух царя небесного, не знаю, что это за хоромина!.. Федька толково мне все объяснил: господин Ратуш — его свояк, вот он и определил здесь местечко для торговых дел. Коль не веришь, погляди сам… Федька своей рукой записал.

Кузьмич поспешно запустил руку в кису и извлек книгу в красном сафьяновом переплете:

— Вот заветный мой бытейник. Всегда ношу его с собой. Ну-ка, убедись, душа недоверчивая!..

Поль от изумления не нашел, что ответить, и машинально уставился в раскрытую книгу. Прочитанное привело его в еще большее замешательство.

— П-п-позвольте… — Француз оторвал взгляд от страницы бытейника. — Вы хоть сами видели, что ваш приятель написал?..

— Вот чудак-человек!.. Как же я ненашенские словечки разберу? — хохотнул Кузьмич. — Видать, нерасторопный ты малый, коль Федьку не знаешь. Он ведь заявлял, что в славной столице его каждая синьора и синьор знают…

— Вы сказали: синьора или синьор?.. — перебил Поль.

— Ага…

— Так ваш приятель, верно, итальянец!.. И подписался он — Франческо…

— Ну, пущай, итальянец, — кивнул Кузьмич. — Главное — отыскать его побыстрей, а то устал я с дороги.

— Может, синьор Франческо под славной столицей не Париж, а Рим имел в виду?.. — не обращая внимания на слова собеседника, невозмутимо продолжил Поль.

— Да по мне все равно: что Рим, что Париж. Помоги, любезный, отыскать прохвоста Федьку. В долгу не останусь, — стоял на своем Кузьмич. — Значит, говоришь, итальянец мой приятель. А я-то думал: раз Франческо — значит, француз. Ну и прыткий, шельма!.. Он даже всяческие французские слова понаписал мне в бытейнике…

Кузьмич радостно взглянул вверх и, словно прочитав в небесах, провозгласил:

— «Ультра вирес!..». Что по-вашему, Павлуха, означает: «За пределами всяческих сил!..».

Поль сокрушенно покачал головой:

— Месье Кузьмич, я, конечно, знаю латынь, но в вашем исполнении она выходит за пределы понимания. Уж лучше говорите по-русски.

Кузьмич обиженно пожал плечами:

— Выходит, зря старался — учился по-вашенски лопотать… «О темпра, о морес!..».

— Но это же латынь!.. У нас, в Париже, быть может, один из тысячи ею владеет, — терпеливо пояснил Поль. — Вы — в современной Франции, а не в Древнем Риме, находитесь!

— Опять ты за свое! — огорчился Кузьмич. — А по мне: хоть в Индии — в Китае, с Персией в придачу!..

С трудом удалось Полю убедить нового знакомого отказаться от затеи поселиться в Парижской Ратуше и отыскать там ловкача Федьку.

А когда Кузьмич наконец понял, что был обманут прохвостом и не состоявшимся компаньоном, посокрушался минуту-другую, побурчал, отчаянно сплюнул и весело подмигнул Полю и сторожам:

— Ну и шут с ними: и с проказником Федькой, и с вашей Ратушей! Пора за дело приниматься. Кислые щи — это вам не пилюли!.. Не вовремя откупоришь — сами на волю вырвутся!..

Что такое щи и почему они должны вырываться на волю, — не знал даже Поль.

Сторожа слегка приуныли. Они надеялись вдоволь посмеяться над забавным русским: думали, что, осознав свое положение, тот начнет истошно вопить, рвать на себе волосы. Но веселого представления не получилось. Зато Кузьмич подарил каждому по серебряному рублю:

— Гуляй, Париж!.. Не грусти, Франция!.. С Россией не пропадешь!.. А коль пропадешь — то весело!..

Служивые тут же, на глазок, определили значимость монет. Уныния — как не бывало!..

Кузьмич со своим багажом разместился в дорогом отеле «Жанетта», неподалеку от Гревской площади.

Вышло как-то само собой, без всякой договоренности: Поль внезапно стал помощником и переводчиком русского купца. Француз даже не поинтересовался, долго ли ему придется исполнять эти обязанности и сколько он получит за свои труды.

Вероятно, Поль на время утратил деловую хватку: так велико было его изумление. Странное появление в Париже негоцианта из России, требование поселиться в Ратуше, настойчивое желание отыскать обманщика Федьку-Франческо, щедрая раздача серебряных монет и, наконец, — товар!.. Как тут не изумиться?..

Во второй половине XVIII века в Париже продавалось все, что производилось на планете. Так, по крайней мере, утверждали французы.

На законных основаниях и из-под поды на рынках, в магазинах и на многочисленных складах Парижа можно было приобрести экзотические коренья, травы и снадобья из Китая и Африки, пряности из Индии, оружие из Дамаска и Самарканда, ювелирные изделия народов Кавказа, самоцветы из Средней Азии, меха из России, кожаные изделия из Италии, слоновую кость с берегов Конго.

Однако не продавали еще в Париже товар, доставленный Кузьмичом: кислые щи!..

Когда Поль выяснил, что же находится в закупоренных бутылках, — еще больше удивился:

— Я вспомнил… В Москве мне доводилось есть щи. Это такой русский суп из капусты…

Кузьмич кивнул и охотно пояснил:

— Верно… Только привез я вовсе не капустный суп. Щи кислые у нас изготавливаются из смеси солодов, которые мы выдерживаем в хорошо закупоренных бутылках. И пенится нашенский напиток, — вроде вашего шампанского. Только в голову задорней шибает и запах не такой ласковый, как от нежных, французских, вин.

Поль пожал плечами и осторожно заметил:

— А заинтересуют ли эти кислые щи парижан?..

Кузьмич рассмеялся:

— Эх, голова рассудительная, кабы знал я, что мой товар разойдется в лёт, — не одну, а дюжину повозок доставил!..

Разрешение на торговлю в Париже экзотическим продуктом было получено без всяких проволочек.

Чиновников лишь удивило: почему русский проделал необычный маршрут из Петербурга — через Дёнкерк, когда в Париж из России давно налажен более короткий путь? Конечно, заинтересовал их и странный товар, о котором чиновники никогда не слышали.

Добрая душа, Кузьмич тут же преподнес им пол дюжины бутылок. Но те, взглянув опасливо на черные бутылки, от подарка отказались.

Получив нужные документы, Кузьмич заявил помощнику:

— Завтра торговлишкой займемся и с вашими винными купцами договоримся, а теперь желаю разглядеть душу Парижа.

— Что желаете посмотреть? — поинтересовался Поль.

— Вначале надобно помолиться, потом желаю, хоть издали, ваших короля и королеву увидеть, еще — поглядеть, как у вас, прямо на улице, малюют всякие художества, а уж тогда — по заведениям, где пляшут озорные девки, где вин — тыщу сортов, а вокруг — зеркала!.. — не раздумывая, выпалил Кузьмич.