Андрей Кравцов - Русская Австралия

15 января того же 1926 г. в Сидней прибыл на пароходе из Японии православный священник и эсперантист о. Иннокентий Серышев, ставший одним из самых первых и деятельных священников Русской Австралии. По прибытии он выказывал сожаление, что «многие эмигранты в Сиднее относились с прохладцей к идее открыть православный приход и были больше озабочены добыванием средств для жизни». Отец Иннокентий попытался сговориться с местным греческим епископом о возможности совершать богослужения в греческом храме Святой Софии с Тремя Дочерьми, но безуспешно, и ему пришлось какое-то время совершать службы в частных домах. «Однако вскоре этот епископ уехал из Сиднея, оставив в храме настоятелем архимандрита Афиногора. Отец Афиногор пошел навстречу русскому православному священнику и разрешил ему служить в храме раз в месяц Божественную литургию. Правда, некоторые причины побудили общину отказаться вскоре от греческого храма и перейти к сирийцам. Отец Иннокентий, служа у греков и сирийцев, стал вводить в службу новый стиль, начал читать Апостола и Евангелие за службой на русском языке вместо церковнославянского и употреблял часто, наряду с русским, греческий, арабский и английский языки. Однажды на Пасху читал Евангелие даже на эсперанто», — сообщает его биограф Иннокентий Суворов.

Протоиерей о. Иннокентий Серышев родился в августе 1883 г. в семье священника о. Николая Серышева, члена консистории, воспитанника Иркутской классической гимназии и Троицкосавского реального училища. В 1900 г. Иннокентий окончил 7 классов реального училища в Троицкосавске-Кяхте (близ границы с Монголией) и без конкурса поступил в Томский технологический институт на механический факультет. Через 3 года покинул институт, так как его интересовали не специальные науки, а такие, как высшая математика в ее разных разделах и богословие. По совету преосвященного Макария, епископа Томского, стал учительствовать в сельской школе. Попав в тюрьму во время Русско-японской войны и имея перед собой неприятную перспективу ссылки, Серышев берет обет бросить вино и табак и стать священником. Через месяц, по ходатайству жены, его выпустили из темницы на поруки. Для выполнения своего обещания Иннокентий уехал из Томска в Читу, где владыка Мефодий, будущий митрополит Маньчжурский и Харбинский, хорошо знавший всю его семью, рукоположил его сначала в сан диакона, а затем, 16 января 1906 г., в сан иерея и послал на служение в Забайкальский приход, за 200 верст от Читы, по реке Ингоде.

В 1910 г. о. Иннокентий получил отпуск от епископа Мефодия и благословение на заграничное путешествие. Побывал он в странах Европы, а также на Афоне, что, собственно, и было основной целью его поездки. Вернувшись обратно, получил назначение в Томскую епархию. В 1917 г., устав подвизаться на трудном пастырском посту, о. Иннокентий временно вышел за штат и по приглашению стал работать в Культурно-просветительном союзе Алтайского края секретарем, а потом и членом правления союза. Затем перешел на Алтай в только что созданное Уездное Каракорум-Алтайское земство, приняв должность секретаря культурного отдела по внешкольному образованию. Сначала он работал в глубинке Алтая, в селе Чемал на реке Катунь, а затем — в селе Улала. Когда в 1919 г. на Алтае началась гражданская война, о. Иннокентию пришлось из Бийска, куда он приехал после закрытия земства, и без семьи, оставшейся в Чемале, пробираться в Томск. Не желая сотрудничать с большевиками, он решил уехать в Японию (под предлогом изучения народного образования), чтобы затем уехать в США. С большими трудностями о. Иннокентий добрался через Иркутск и Читу во Владивосток. Знание языка эсперанто помогло ему в получении визы в Японию. Высадившись в Цуруоке, он постепенно добрался до Токио, где прожил около двух с половиной лет. Для ознакомления со школьным делом Серышев проделал пешком путь в 200 миль от Токио на юго-запад, до Шизуока, по знаменитому Императорскому пути Токкайдо. Собрав достаточно материала для лекций и для выставки, о. Иннокентий приехал в начале 1922 г. в Харбин. Получив место законоучителя, он в свободное время прочел в Обществе ориенталистов, членом которого был, около десяти лекций о системе школьного образования в Японии. Эти доклады, вместе с выставкой собранных им материалов, были напечатаны в журнале Общества ориенталистов «Азия». Некоторое время о. Иннокентий работал по приглашению учителем у китайцев в Пекинском эсперанто-колледже. Вернувшись обратно в Харбин в 1923 г., он начал издавать на эсперанто богато иллюстрированный журнал «Ориенто» о странах Восточной Азии. Но успел издать только 2 номера, так как ему пришло разрешение на въезд в Австралию. В январе 1926 г. о. Иннокентий выехал в Австралию, оставив жену и сына на время в Харбине. В Сиднее коллеги-эсперантисты помогли ему найти работу подручного в частной гостинице. Через полгода из Харбина в Сидней прибыли и его жена с сыном Михаилом. В то время в Сиднее не имелось ни одного православного храма, совершать службы было негде, приезд в Сидней русского православного священника не вызвал у большинства мирян ни малейшего интереса. Не видя перед собой иной перспективы, о. Иннокентий вынужден был заняться физическим трудом для содержания себя и семьи и для выплаты долгов по обеспечению ему переезда сюда. Он писал в статье «Под Южным Крестом» (Рубеж, 1933): «Чем только ни занимаются здесь русские. Фермеры и рабочие, интеллигентный труд (врач, техник, священник, учительница в австралийской школе), торговец, офеня (коробейник, спортсмен, лакей, горничная, швея, прачка, ресторанодержатель и служащий в ресторане, трапезник в церкви, повар, резчик тростника, маляр, столяр, фотограф, регент хора, шофер, спекулянт, певец, погонщик скота, владелец маленького предприятия… — всего не перечислишь».

Не все русские, однако, относились к религии безразлично. Несколько человек-мирян обратились к о. Иннокентию с просьбой организовать общину и начать совершать церковные богослужения. Тогда он стал искать возможность совершать церковные службы в помещениях имевшихся в Сиднее православных храмов. После служб в греческом храме община во главе с о. Иннокентием перешла к сирийцам, и службы продолжались в храме Святого Георгия, где протоиереем был о. Николай Шехади. Службы в сирийском храме продолжались до 1928 г. Однако нововведения о. Иннокентия, который, как уже упоминалось, начал читать Апостола и Евангелие за службой на русском языке вместо церковнославянского и употреблять часто народу с русским греческий, арабский и английский языки, а однажды на Пасху читал Евангелие даже на эсперанто, пришлись не по вкусу «старостильникам»-мирянам, и у о. Иннокентия начались частые стычки с членами «приходсовета», которые считали его слишком «левым» по убеждениям. В результате 2–3 года не было даже рождественских служб, так как в старостильный день Рождества Христова (7 января) все были на работах и службу посетить не имели возможности.