Сергей Нечаев - Русская Ницца

Прошло еще два месяца, и болезнь усилилась. 11 декабря 1888 года, превозмогая боль в пальцах, Михаил Тариелович написал доктору Н. А. Белоголовому.

«Дорогой Николай Андреевич!

Со времени отправления предшествовавшего письма моего к Вам никаких перемен в быту нашем не последовало. Только чувствительность в оконечностях пальцев моей левой руки значительно усилилась с прошлой недели. Не знаю, что это предвещает и что будет далее. Маленькое черное пятнышко на указательном пальце, которое я показывал Вам… снова появилось. Между тем, оставаясь в течение четырех с половиной месяцев одноруким, я успел уже сильно утомить кисть и пальцы правой руки, которая исполняет обязанности и левой. Подумайте только, что мне приходится на дню по нескольку раз отстегивать и застегивать тридцать шесть пуговиц на моих жилетках, рубашках и прочем белье. Принимать же пищу или одеваться без помощи посторонней я и до сего времени не могу. Грустное положение, и тяжело подумать, что это может продлиться до конца жизни.

Прогулки совершаю, хотя и не ежедневно; за два с половиной месяца пребывания в Ницце катался всего тридцать раз. Маловато. Зато пешком я не могу сделать и пяти шагов; до такой степени одолевает одышка. На этом заканчиваю рапорт о состоянии моего здоровья».

Это письмо Н. А. Белоголовый получил уже после возвращения из Ниццы, куда он был вызван телеграммой о кончине графа Лорис-Меликова. Таким образом, письмо это пришло как бы с того света.

Позже в своих «Воспоминаниях» Н. А. Белоголовый напишет:

«На зиму Лорис переехал в Ниццу. Из дошедших до меня впоследствии подробностей о предсмертной болезни графа знаю только, что он слег в постель 5 (17) декабря по причине усиления кашля и появления лихорадочного состояния, очень страдал от бессонных ночей, и силы его быстро падали; встревоженная семья уговорила его призвать на консультацию немецкого врача, состоявшего при вюртембергском короле, зимовавшем в Ницце, но было поздно. Консультация состоялась в четвертом часу дня 12 (24) декабря, за пять часов до смерти, и граф даже в эти последние часы своей жизни остался верен своей антипатии к медицинским осмотрам; напрасно доктор-консультант склонял его допустить к исследованию груди, граф отвечал: «Не сегодня, любезный доктор, а завтра, если только буду жив; если же нет…» — и он пожал плечами. А в 8 ч. 40 мин. того же вечера для него наступил вечный покой, к которому он перешел в полном сознании.

Россия лишилась в лице его одного из даровитейших, бескорыстнейших своих сынов, и можно лишь искренно и не в оскорбление живущим пожелать ей побольше таких!»

А вот что написал о М. Т. Лорис-Меликове А. Ф. Кони:

«Искусный военачальник и тактичный местный администратор на Кавказе и в Терской области, он был внезапно выдвинут судьбою на самый видный пост в России, облечен чрезвычайною властью, сосредоточил на себе внимание всего мира и, пролетев как метеор, умер, сопровождаемый злобным шипением многочисленных врагов и сердечной скорбью горстки друзей».

Прах Михаила Тариеловича Лорис-Меликова, бывшего «диктатора сердца», был впоследствии перевезен на родину, в Тифлис, и погребен в Ванхском кафедральном соборе.

Из известных русских людей, живших и умерших в Ницце, без всякого сомнения, следует рассказать и о Сергее Дмитриевиче Сазонове. Этот человек родился в 1860 году в старинной дворянской семье. Он появился на свет в имении своих родителей в Рязанской губернии.

Отцом Сергея Дмитриевича был отставной штабс-капитан Лейб-гвардии Егерского полка Дмитрий Федорович Сазонов, родившийся в Москве в 1825 году, а матерью — баронесса Ермония Александровна Фредерикс.

Семья Сазоновых по духу была монархической и очень религиозной. Именно поэтому в юности С. Д. Сазонов хотел избрать духовную карьеру, но окончание знаменитого Александровского лицея в Царском Селе открыло перед ним дипломатическое поприще, и в 1883 году он стал служить в системе Министерства иностранных дел.

Свою дипломатическую карьеру С. Д. Сазонов начал в 1890 году с должности второго секретаря посольства в Лондоне. С 1894 года он был секретарем русской миссии при Ватикане, где работал под руководством А. П. Извольского — одного из наиболее способных дипломатов того времени. Значение отношений с папским престолом для России тогда определялось наличием довольно многочисленного католического населения, проживавшего в польско-литовских землях. Императорская миссия стремилась проводить применительно к Ватикану по возможности гибкую линию, и С. Д. Сазонов зарекомендовал себя в этом деле весьма умелым и исполнительным чиновником. Это очень пригодилось ему позднее, когда в 1906 году А. П. Извольский стал министром иностранных дел.

Осенью 1904 года С. Д. Сазонов приложил немало усилий для урегулирования инцидента, когда эскадра вице-адмирала З. П. Рождественского, направлявшаяся на Дальний Восток, обстреляла в районе Доггер-Банки английские рыболовные суда, что едва не привело к крупному русско-британскому военному конфликту. В результате 12 ноября удалось заключить временное соглашение, подписанное министром иностранных дел России графом В. Н. Ламздорфом и британским послом в Петербурге Чарльзом Гардингом.

С. Д. Сазонову пришлось также вести сложные переговоры с британским министром иностранных дел лордом Лэнсдауном по поводу англо-тибетского договора от 7 сентября 1904 года, нарушавшего обещания Великобритании не оккупировать тибетскую территорию и не вмешиваться во внутреннее управление этой страной.

В 1906 году Сергей Дмитриевич вернулся в Ватикан уже в качестве главы российской миссии. При новом папе, которым стал сын почтальона Джузеппе Мелькиоре Сарто, известный как Пий X, возросло влияние иезуитов, которых русский посланник называл «католической черной сотней». [18] По инициативе этого папы была создана специальная организация, которая занималась собиранием информации и доносов, на основе которых церковная инквизиция карала подозреваемых в «новой ереси». Тем не менее в 1951 году он был возведен в ранг блаженных, а в 1954 году объявлен святым. Изменившиеся обстоятельства, а также, по словам С. Д. Сазонова, «непреоборимая косность» петербургской администрации обрекли царского представителя в Ватикане на тягостное бездействие. С. Д. Сазонова не покидало чувство неудовлетворенности, и в переписке с А. П. Извольским, ставшим министром иностранных дел, он неоднократно просил назначения посланником в Бухарест или Пекин. Однако перестановка кадров на таком уровне, даже при самом благожелательном отношении министра, была в России трудным делом.