Александр Андреев - Симон Петлюра. «Я родился в Полтаве и я верю в украинскую государственность...»

Однако 25 мая 1926 года С.Шварцбард все же застрелил Петлюру.

Очевидно, что многогранная деятельность С.Петлюры требует глубокого исследования в научных трудах и художественных произведениях. К сожалению, советские историки, в том числе и украинские, до последнего времени рисовали образ Петлюры черными красками, к тому же умело, используя критику в его адрес М.Грушевского, В.Винниченко и других выдающихся деятелей УНР. Всё это создало неверный образ Симона Петлюры, этого пламенного борца за свободу и независимость Украинской державы, который потерпел поражение вследствие многих объективных и субъективных причин».

22 января Симон Васильевич Петлюра написал эссе «Памяти погибших за независимость», ставшее памятью и по самому атаману:

«В день праздника украинской государственности встают предо мной фигуры рыцарей и мучеников великой идеи.

Тех, кто жизнью своей заплатил за свою веру в неё.

Тех, кто самым дорогим засвидетельствовали преданность Родине.

Тех, кто собственной кровью и трудом, горячим патриотизмом и выполнением долга, мастерством – для одних подчиняться, для других приказывать, и обоим покоряться высшим приказам нации, переданным через его вождя, начали новую эпоху в истории Украины.

Тех, кто заслужил право на то, чтобы стать незабытым в истории Украины, кто связал её величественное прошлое со светлым будущим и передал нам великий завет национальной мести.

Тех, кто сотворил своей жизнью самую красивую легенду нации – легенду вооруженной борьбы её за своё право жить свободной и независимой.

Дорога освобождения каждой нации густо окрашена кровью нашей – также кровью чужой и своей. Вражеской и родною. Кровь заканчивает глубокие процессы национальной организационной работы, идеологического творчества, всего того, что нация использует для утверждения своего права на государственную жизнь.

Кровь, пролитая для этой величественной цели, не засыхает. Тепло её будет всегда в душе нации, будет играть роль беспокойного, тревожного фермента, который напоминает о незаконченном и зовёт к продолжению начатого.

С этими чувствами всегда я переживаю праздник нашей государственности. Она связывается у меня с дорогими, незабываемыми образами тех, кто дал нам право его праздновать, подобно тому, как величавая мелодия нашего гимна, которая в этот день кажется особенно нужной, а слова обязывающими, – вся сливается с предсмертными стонами тех, чей дух только тогда поверит в серьёзность нашего празднования, когда мы не словами-песнями, а делами докажем наше право быть достойными праздника.

Пусть же в этот день мы глубже, чем всегда почувствуем великое значение предсмертных заветов наших рыцарей.

Пусть сегодняшний праздник научит нас чтить память погибших и бережно сберегать традиции борьбы за украинскую государственность, чистые, так как помыты святой кровью лучших сынов нации.

А самой главной их этих традиций будет: помнить о неминуемом возобновлении борьбы под теми же лозунгами, которыми пользовались и которыми воодушевлялись жертвы военных действий 1917–1920 годов.

Украинские мечи перекуются на орала только тогда, когда лозунг – Независимая Держава Украинская – превратиться в действительность и обеспечит этому оралу возможность пахать родную плодородную землю с её неисчислимыми богатствами не для потребностей третьего или какого-нибудь ещё интернационала, а для увеличения народного благосостояния.

Не забудем про меч; будем учиться крепче держать его в руках и одновременно будем заботиться об оживлении в нации моральных элементов её жизни – творческой любви к Родине, осторожности к врагу и мести за преступления, совершенные им, – в симбиозе которых найдем и верный путь к свободе, и программу для строительства!

Моральным четырехугольником – этим староказацким табором – будем относиться мы в переходные дни нашей истории ко всем вражеским набегам на наше единство и верность нашим идеям. Сплотимся один около другого с готовностью к взаимной помощи, и мы выдержим всё, независимо от того, откуда идет враг.

Верность есть основа не только общественной жизни. Верность идеям есть основа национального объединения. Наша верность этим идеям, за которые положили головы незабываемые рыцари вооруженной борьбы за украинскую государственность в 1917–1920 годах, будет наилучшей памятью великой их жизни».

В 1930 году в Праге Межорганизационный комитет по сохранению памяти Симона Петлюры, Комитет по сохранению памяти Симона Петлюры в Париже, Общество имени Симона Петлюры в Варшаве, редакция журнала «Тризуб» собрали и издали воспоминания соратников Главного атамана, освещающие его жизнь от учебы в бурсе до последних дней в Париже. Эти воспоминания создают живой образ руководителя Украины в годы ужасной Гражданской войны на территории бывшей Российской империи.

«Рассказывали, что в Полтавской семинарии произошел один из очередных бунтов», в котором главную роль играл Симон. Бунт был не обычного «кашеварного» плана, а имел под собой политично-национальную подоплеку. Это был широко известный потом инцидент по поводу приглашения в семинарию Н.В.Лысенко. В результате Симона, за его явный революционный и «мазепинский» дух, выгнали из старших классов семинарии. При этом, это произошло не только по желанию семинарской администрации, а по желанию архиерея. Рассказывали, что архиерей вызвал Петлюру к себе, похвалил его таланты и способности и предложил «пожалеть старого отца», оставить свои «заблуждения» и «смиренно» признать свою вину и взяться за науки. Наверно, на многих одногодков Симона это «архипастырское внушение» произвело бы величайшее впечатление, ведь уже сам факт личного приглашения к такой важной особе, какой казался семинаристам архиерей, должен был каждого привести в «трепет». Но Петлюра, выслушав «внушение», не колебался. И когда архиерей задал ему категоричный вопрос, обещает ли он «исправиться?» – то юноша также категорично заявил, что ему нечего «исправлять», так как он уверен в своем пути и что ему «идеи дороже, чем родственные взаимоотношения».

В. Королев-Старый

«Был Петлюра среднего роста, приблизительно 168–170 сантиметров. Сухощавый, а временами и просто «кожа да кости», весил приблизительно 70–75 килограмм. Только в Варшаве он немного поправился, приблизительно килограммов до 80. Часто ходил, немного нагнувшись вперед и приподняв вверх левое плечо – профессиональная походка работающего за письменным столом. Имел всегда бледное, желтоватое лицо и зеленоватые круги под глазами. Всегда был хорошо выбрит, но чуб пепельного цвета имел длинный и часто отбрасывал его с высокого чистого лба рукой назад. В тонких губах, на которых часто играла немного скептичная улыбка, если не говорил, часто держал папиросу. Курил страшно много и наверно из-за этого был таким бледным и имел, прокурены зубы, в ряду которых был один сломанный, который показывался при улыбке. Его светло-серые глаза при поворотах головы отдавали голубизной. В спокойном состоянии они не блестели, были всегда спокойны и приязны, но в ажиотаже, в который Петлюра легко входил (в последнее время – в основном в узком кругу, но не перед широкой публикой), они ярко поблескивали. Движения его обычно были резкие, а позы – неспокойные. Часами он стоял, опершись о стену, или сидел на стуле, так нагнувшись вниз, что казалось, будто бы ему было очень неудобно находиться в такой позе, и он вот-вот её сменит.