Александр Андреев - Иван III

Враги Москвы использовали греческий церковный авторитет, как орудие в борьбе против объединения русских земель. Митрополит Московский и всея Руси Иона заявил, что «Царствующий град Константинополь попал в руки турок из-за того, что он «своего благочестия отступи». В 1470 году, после назначения Григория «митрополитом всея Руси», Иван III объявил, что греческое православие уже себя «изрушило» и что отныне позиция константинопольского патриарха для него безразлична: «не требую его, ни его благословления, ни его неблагословления, имеем его от себя, самого того патриарха, чюжа и отречена». После Ионы все московские митрополиты всея Руси стали избираться без благословления константинопольского патриарха собором русских епископов при участии великого князя» (46).

Тогда же, по договору 1471 года Великая Пермь, бывшая новгородским владением, перешла к великому князю. «Но пермичи, кажется, предпочитали почему-то Новгород Москве, и таким образом последней приходилось брать этот край с оружием в руках. В 1472 году за пермичами оказалось «неисправление» – они обидели чем-то некоторых москвичей, и великий князь ухватился за этот случай: зимой названного года он послал на Пермь воеводу Федора Пестрого, который, пришедши к устью Черной реки на Фоминой неделе, отправился далее на плотах до селения Афаловского, а отсюда на конях – к городу Искору, отпустивши другого воеводу, Гавриила Нелидова, на низ: на Урос, Чердынь и Почку, на тамошнего князя Михаила. Не доходя до Искора, Пестрой встретился с пермичами на реке Колве, разбил их и взял в плен воеводу их Качаима; затем взяты были Искор и другие города с их воеводами. На устье Почки, впадающей в Колву, Пестрой срубил городок и засел в нем с пленными. Так же успешно шли дела у Нелидова. Из срубленного городка Пестрой и Нелидов привели всю Пермскую землю под власть великого князя» (100).

Летом 1472 года хан Большой Орды Ахмат «изгоном» сжег город московский город Алексин на Оке и ушел в свои улусы, так как прорваться к Москве ему не дали [Прим. 18]. Причиной нападения могло быть отсутствие или уменьшение московской дани – «царева выхода».

«После 1434 года во главе Орды, по русским источникам, стоял Седи Ахмат (Сеид Ахмед). С 1460 года Сеид Ахмед больше не упоминается; место его занимает Ахмат (Ахмед), сын Кичи-Мухаммеда. Темир-Кутлук, внук Урус-хана, был ханом в Орде в последние годы XIV века. Его сыновьями были: Пулад (Булат) и Тимур (Темир). Сыном последнего был Кичи-Мухаммед, а внуком – Ахмед-хан. Ахмед-хану удалось прекратить многовластие и временно объединить Большую Орду.

Наиболее крупное нападение на Москву было произведено в 1451 году царевичем Мазовшей из Большой Орды (2 июля 1451 года он неудачно штурмовал Московский кремль и ушел домой с полоном. – А.А.). Начиная с 1449 года в течение последующего десятилетия татары Большой Орды производили почти ежегодные нападения на район среднего течения Оки (Коломна. – А.А.) и делали попытки прорваться на другой берег реки, к Москве. Устойчивость этого направления позволяет думать, что целью нападений был не простой захват добычи и пленных, а более серьезные политические стремления. В лице Ахмед-хана (Ахмата) на развалинах Золотой Орды в последний раз возрождалась власть, претендовавшая на господство над всеми наследственными улуса Джучи и на восстановление прежней зависимости Руси.

Нам неизвестно, как Василий Темный платил «царев выход» после окончательного занятия им Москвы в 1447 году. Во всяком случае, факт систематического сбора дани с земель великого княжества для отсылки в Орду не подлежит сомнению; вопрос о платеже «выхода» включался во все договорные грамоты великого князя с удельными князьями того времени. Труднее установить, в какую Орду вносился этот «выход» – в Казанское ханство или Большую Орду (а возможно, в оба ханства. – А.А.)» (8).

В сентябре 1472 года умер младший брат Ивана III Юрий, не оставив завещания. Его города Дмитров, Можайск, Серпухов забрал «на себя» великий князь. Остальным княжеским братьям, недовольным этим, были даны города Вышгород, Таруса и Романов, что было закреплено договорами 1473 года.

12 ноября 1472 года Иван III женился на византийской царевне Софье Палеолог, дочери морейского деспота Фомы Палеолога и племяннице последнего императора Византии Константина.

«Софья родилась в Морее и никогда не бывала в Константинополе, который к тому же был взят турками (в 1453 году), когда ей было лет 5 от роду; перед выходом замуж за московского великого князя она с братьями жила в Риме под попечительством папы и в Москву отправилась из Рима (через Любек, Колывань, Юрьев, Псков. Новгород). Титул «деспина» (женский род от слова «деспот») происходит от титула «деспота», который носили все сыновья императора Мануила II, в том числе и отец Софьи, Фома Палеолог» (58).

«Сохранившиеся насчет Софии данные столь отрывочны и незначительны, что историку трудно восстановить в точности черты ее физиономии и совершенно невозможно разрешить вопросы относительно подробностей.

София была представительницей рода Палеологов времен упадка. Кровавые усобицы в их семье, лишения, несчастия, может быть, обострили ее характер и развили менее благородные инстинкты в ее сердце. Покинув изгнание для того, чтобы занять трон, окруженная иностранцами в своем новом отечестве, она никогда не внушала к себе расположения русских. Оттого ее изображают женщиной гордой и надменной, интриганкой, в высшей степени коварной. По-видимому она имела, иногда по крайней мере, большое влияние на Ивана, в котором она вызывала решимость порвать с унизительными традициями монгольского данничества. Другое изменение во внутренней политике не могло быть приписано совпадениям: при патриархальном, почти грубом московском дворе появляется пышный этикет, издали напоминающий византийский: устраиваются новые должности, подчиненные строгой иерархии; принуждение заменяет прежнюю свободу; государь становится менее доступным, замкнутым в своем величии. Князь Курбский, боярин старинной знати, с горечью замечает, что Иван не советовался более со своими окружающими и все делал сам. Очевидно, великий князь московский подражал византийским самодержцам» (73).

Тогда же в Москву с послом Семеном Толбузиным приехал итальянский зодчий Аристотель Фиораванти.

«Привлечение иностранных мастеров в области архитектуры носило характер хорошо продуманного государственного мероприятия. По инициативе великокняжеской власти на Русь постоянно приглашались итальянские архитекторы, знаменитые во всей Европе.

Аристотель Фиораванти, приехавший на Русь из Болоньи 26 апреля 1575 года с сыном Андреа и помощником Пьетро, прославил себя сооружением Успенского собора в Москве. В строительстве двух башен Кремля – Тайницкой и Беклемишевской – участвовали Марк и Антон Фрязин, прибывшие, вероятно, с Дмитрием и Мануилом Ралевым. Дальнейшими работами руководил представитель знаменитой в Милане династии скульпторов и архитекторов Пьетро Антонио Салари с учеником Джаном Антонио. В 1491 году он закончил сооружение Грановитой палаты, начатой в 1487 году Марком. Алевиз из Милана – Алоизио да Каркано, приехавший с Мануилом Ангеловым и Данилой Мамыревым в 1494 году – в 1499 году начал сооружать великокняжеский дворец рядом с Благовещенским собором и новую стену от дворца к Боровицкой башне» (8).