Александр Андреев - Бегущий за «Алыми парусами». Биография Александра Грина

Мы переехали в Феодосию и не пожалели: было в ней тогда девственно хорошо, живописно и дешево, без обилия курортников, впоследствии изменившего лицо города.

Писатель много работал, в Москве и Ленинграде часто выходили сборники его рассказов – «На облачном берегу», «Сердце пустыни», «Брак Августа Осборна». В 1924–1925 года им написаны автобиографические рассказы «Случайный доход», «Золото и шахтеры», «Тюремная старина», «По закону».

Вскоре неподалеку от прежнего нашего жилья в Симферопольском переулке, 4, мы нашли небольшую, в три комнаты, квартирку (Галерейная, 8 (теперь 10. – А.А. ), купили кое-что остро необходимое и зажили, как нам хотелось. Теперь у нас была довольно большая полутемная столовая, комната побольше для работы Александра Степановича (в ней же мы и спали) и совсем крошечная – для мамы, а внизу – шесть ступенек – большая, низкая, разлаписто живописная кухня. Если Александр Степанович работал поздно вечером, он уходил из кабинета в столовую, чтобы не мешать мне курением. Через несколько месяцев нам удалось присоединить к нашей квартире еще одну совсем изолированную комнату, которая стала рабочей комнатой Александра Степановича.

В этой квартире мы прожили четыре хороших, ласковых года…

В октябре 1924 года Александр Грин написал о себе в сборнике «Писатели. Автобиографии современников»:

«Я родился в городе Вятке в 1880 году, 11 августа, образование получил домашнее; мой отец, Степан Евсеевич Гриневский, служил в земстве, а в Вятку попал из Сибири, куда был в 63 году сослан за восстание в Польше. Моя мать – русская, уроженка города Вятки, Анна Степановна, скончалась, когда мне было одиннадцать лет.

Шестнадцати лет я уехал из Вятки в Одессу, где служил матросом в Российском обществе промышленности и торговли и в Добровольном флоте. Я проплавал так три года, затем вернулся домой и через год снова пустился путешествовать. После различных приключений я попал в 1906 году в Петербург, где напечатал первый свой рассказ в «Биржевых ведомостях» под названием «В Италию».

Всего мной написано и напечатано (считая еще не вошедшие в книги) около 350 вещей.

Феодосия, 31/X, 1924.

А. Грин»

В июне 1925 Александр Грин познакомился с Михаилом Булгаковым, по приглашению Максимилиана Волошина отдыхавшим в доме поэта в Коктебеле.

Как-то Максимилиан Александрович подошел к М.А. и сказал, что с ним хочет познакомиться писатель Александр Грин, живший тогда в Феодосии, и появится он в Коктебеле в такой-то день. И вот пришел бронзово-загорелый, сильный, немолодой уже человек в белом кителе, в белой фуражке, похожий на капитана большого речного парохода. Глаза у него были темные, невеселые, похожие на глаза Маяковского. Да и тяжелыми чертами лица он напоминал поэта.

С ним пришла очень привлекательная вальяжная русская женщина в светлом кружевном шарфе. Грин представил ее как жену. Разговор, насколько я помню, не очень-то клеился. Я с любопытством разглядывала загорелого «капитана» и думала: вот истинно нет пророка в своем отечестве. Передо мной писатель-колдун, творчество которого напоено ароматом далеких таинственных стран. Явление вообще в нашей «оседлой» литературе заманчивое и редкое, а истинного признания и удачи ему в те годы не было.

Мы пошли проводить эту пару. Они уходили рано, так как шли пешком. На прощание Александр Степанович улыбнулся своей хорошей улыбкой и пригласил к себе в гости.

В феврале 1927 года Александр Степанович заключил с издательством «Мысль» (Вольфсона) договор на издание полного собрания сочинений. Не зная еще тогда, что мы попали в руки к ловкому и прожженному дельцу, причинившему нам в дальнейшем много горя, мы наслаждались деньгами и мечтами. Март и апрель провели в подборке и розыске материалов для книг, а в мое надумали снова съездить в Ялту, очарование которой еще не ушло из нашей памяти. В середине мая поехали.

Ялта была битком набита курортниками, и мы достали лишь огромную сырую, не очень уютную комнату в доме, стоявшем в парке. Парк был хорош, а комната плоха, но так как почти целые дни мы проводили вне дома, то это не составляло заботы. Теперь, уже немного зная Ялту, мы не торопились, не горели, а тихо радовались. Решили осмотреть окрестности Ялты не с многочисленными экскурсиями, а в одиночку. Наняли сановитого бородатого извозчика Николая, имевшего хорошую парную коляску, договорясь с ним о местах и о сроках поездок. Начали с осмотра Никитского сада, восхитившего нас своим разнообразием, поднялись в деревню Никита и, пообедав там, решили подняться еще выше – полюбоваться широкой панорамой южного берега. Зрелище было поразительное: с большой высоты берег цветущими уступами и белыми домиками довольно круто спускался к синей чашке моря, в которой чернели Монах и другие прибрежные скалы. Подымалась темная стена невысокого крымского соснового леса. Воздух был особенно свеж и душист. Тихим вечером, умиротворенные и усталые, возвращались обратно. Николай рассказывал нам страшные истории, происходившие в этих метах в первые годы революции, но рассказы его воспринимались ухом, а не сердцем, которое радовалось окружающей красоте. И так изо дня в день.

Вечером Александр Степанович любил посидеть в малопосещаемом винном погребке, расположенном частью в уступе скалы и через маленькие, высоко поднятые окна таинственно освещавшемся лучами заходящего солнца. Посидит час-полтора, потягивая любимое белое вино не торопясь, просматривая газету. Водки в этом пути совсем не было. Так прожили мы три недели.

В 1927 году для журнала «30 дней», обратившегося ко многим писателем с просьбой ответить, как они живут и работают, Грин написал:

«Один день.

Я опишу один день. Встал в 6 часов утра, пил чай, пошел в купальню, после купанья писал роман «Обвеваемый холм», читал газеты, книги, а потом позавтракал. После этого бродил по квартире, курил и фантазировал до обеда, который был в 4 часа дня. После того я немного заснул. В 7 часов вечера, после чая, я катался с женой на парусной лодке; приехав, еще пил чай и уснул в 9 часов вечера. Перед сном немного писал. Так я живу с малыми изменениями, вроде поездки в Кисловодск. Когда сплю, я вижу много снов, которые есть как бы вторая жизнь».

Кабинет Грина – это небольшая квадратная комната с одним окном на Галерейную улицу. Убранство ее чрезвычайно просто и скромно. Направо от входа, в углу, у наружной стены стоит небольшой старенький ломберный стол. Стол Александр Степанович купил его сам и, хотя он не очень удобен для работы, другого не хотел.