Владимир Хазан - Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919)

Письмо это покажу И.А. Рубановичу, которому как представителю партии может быть придется вклиниться в это дело. Сообщи немедленно, писал ли ты и что именно Карповичу.

Люблю тебя от всей души. Хорошо. Отношения своего не меняю и теперь. Но эти «инциденты» между нами заставляют меня думать, что мы можем стать большими врагами. Очень жалею об этом.

Обнимаю тебя. Глубоко жалею об огромной преступной нелепости, которую ты сделал, зарвавшись в твоем самомнении.

П. Рутенберг

Мой привет и сердечные поздравления Марье Александровне 37и Евгении Ивановне 38.

У вас живет Ксен<���ия> Ксеноф<���онтовна> 39, у которой нечего делать и есть много приятелей в Генуе, для которой интересная тема для переписки, вероятно, клад. Она не должна знать об этом инциденте. А если знает, никому не должна писать об этом 40.

Арест и высылка Рутенберга из Англии в качестве «persona non grata» случились во второй его приезд, в декабре 1914 г. Что же касается первого, то тогда он познакомился с X. Вейцманом. Без малого четверть века спустя, приветствуя Рутенберга, которому исполнилось 60 лет, X. Вейцман, несколько ошибаясь в сроках их первого знакомства 41, писал в поздравительной телеграмме:

Более 20 лет, начиная с 1916 года, я и Рутенберг ведем совместную деятельность по возрождению Эрец-Исраэль 42.

В воспоминаниях Вейцмана находим рассказ о первом вечере их знакомства (это произошло 28 сентября 1914 г.):

Пинхас (или Петр) Рутенберг пришел ко мне впервые по поводу создания Еврейского легиона в годы Первой мировой войны. Он появился у нас в доме в Манчестере в конце осени 1914 г. Была темная ночь, все огни погашены, из-за того расходы на домовую службу тогда резко сократились. Мы приготавливали себе ужин на кухне. Раздался звонок. Я открыл дверь и увидел на пороге крупного, одетого в темное человека, поприветствовавшего меня по-русски низким басом. Я не имел представления, кто он, и даже когда он представился, его имя ни о чем мне не говорило. Я был не очень большой знаток истории русской революции. Разумеется, знал о знаменитом инциденте с отцом Гапоном, агентом-провокатором в годы первой русской революции 1905 г., который был казнен революционерами, но роль Рутенберга в этом деле была мне неведома. И посему, в тот момент, когда этот странный и огромный незнакомец явился по темноте в мой дом и обратился ко мне по-русски низким голосом заговорщика, я испытал не самые приятные минуты. Лишь прочитав переданное мне рекомендательное письмо Марселя Кашин, французского социалиста, который был в то время, как мне помнится, членом правительственного кабинета, я немного успокоился. И тем не менее вел себя с предельной осторожностью: я был известен своими антирусскими настроениями, и такого рода странные люди вызывали у меня опасение.

Он вошел и начал развивать свои идеи о России, еврейском народе, о еврейской армии и об Эрец-Исраэль. То, как он говорил, производило впечатление глубокой искренности, но его представление о евреях и об Эрец-Исраэль выглядели поверхностными, было ясно, что он не достигает глубины проблемы (Weizmann 1966/49:168).

В тот же день Вейцман отправил телеграмму из Манчестера Ахад-ха-Аму 43в Лондон, в которой предупреждал о том, что к нему «примерно часов в семь придет русский господин», и просил сообщить результаты их беседы (Weizmann 1977-79, VII: 56). На следующий день, 29 сентября, Вейцман вновь встречался с Рутенбергом в доме Ахад-ха-Ама (Weizmann 1966/49:169).

Одно из писем Рутенберга Вейцману из их переписки, завязавшейся в результате этого знакомства, в котором изложена рутенберговская позиция в отношении обсуждаемого вопроса о создании Еврейского легиона, представляет особенный интерес. Оно было написано из Италии 14 ноября 1914 г. (в переводе на иврит напечатано в кн.: Sefer toldot Hahagana 1954-64,1/2: 868-69):

Дорогой друг!

Письмо, о котором Вы спрашиваете в телеграмме, я не получил. Ответа на мое письмо не было тоже. Состояние дел на сегодняшний день таково: основываясь на тех сведениях, что я получил от Вас, и замечаниях, которые слышал от Вас и от других, когда находился в Лондоне, и дебатах по этому вопросу здесь, я полагаю, что после вступления Турции в войну положение намного упростилось. Я исхожу из того, что единственное решение еврейского вопроса – это независимая в государственном отношении Эрец-Исраэль, и мы можем получить ее только сейчас или никогда. Сейчас мы можем получить ее как народ, ее обороняющий, лишь в том случае если за свободу прольется еврейская кровь, если евреи возьмут в руки оружие. Мы должны делать все, чтобы английское правительство обратилось к добровольцам евреям, призывая их принять участие в войне с турками в Эрец-Исраэль за ее освобождение для еврейского народа. Английское правительство даже будет радо нашей помощи в этом случае. Решение еврейского вопроса как территориального не ново для него. Оно само уже предлагало план Уганды или полуострова Синая. В призыве к евреям взять в руки оружие для освобождения Эрец-Исраэль и создания независимого еврейского государства – в этом также нет ничего нового. К этому призывал еще Наполеон.

Вот в чем моя идея, и так думают некоторые из моих товарищей. Один из них был в Швейцарии, встречался там с представителями студенческих организаций и вообще с еврейской молодежью, живущей там. Они с радостью откликнутся на такой призыв. Что касается молодежи в самой Эрец-Исраэль, отношение к этой проблеме Вам известно из того заявления, которое было сделано в Вашем присутствии. Разумеется, на этот призыв откликнутся евреи Уайтчапля 44, Америки, России и т. д. <���…> В Италии создан комитет, который через органы печати занимается выработкой положительного общественного мнения по отношению к нашим идеям, сбором средств и всем, что способствует успеху предприятия 45.

<���…> Старик 46болен, болен уже три недели. Вновь вернулся к своей старой идее и объявил, что евреи не единый народ и что они должны жить в тех странах, где живут, и защищать самих себя. Расстались, когда он вбил себе это в голову. Думаю, что главное сейчас предотвратить национальную замкнутость итальянских евреев, потому что в этом случае в опасности окажутся их гражданские права. Я постараюсь повлиять на него с помощью Тривиса, Барзилая и других, чтобы заручиться его симпатиями и помощью нашему делу. Время дорого. Еще неделю я здесь. Жду от Вас телеграммы с сообщением, находитесь ли Вы в Лондоне. После встречи со швейцарцами отправлюсь к Вам.

Крепко жму руку.

П. Рутенберг

Отношений Рутенберга с Вейцманом мы в дальнейшем еще коснемся. Забегая вперед, следует сказать, что в разные времена они бывали то более, то менее напряженными, почти всегда имея характер скрытого или явного недружелюбия (Lipsky 1956: 127; Shaltiel 1990,1: 119-27; 275-94). В отличие, скажем, от отношений Рутенберга с Жаботинским, который в сознании сионистов остался военным вождем, создателем Еврейского легиона (о Рутенберге и Жаботинском см.: Ramba 1942; Zaltsman 1942).