Альфред Штекли - Галилей

Кардиналы велели отписать инквизитору: если приехавший — еретик или послан еретическим городом, то пусть запретят ему посещение Галилея. Если же город и сам посланец держатся католической веры, то пусть не препятствуют переговорам, лишь бы не трактовали о движении Земли. Сообщая об этом инквизитору Флоренции, кардинал Барберини добавил: если, мол, Галилей действительно сделал такое открытие, то он не верит, что великий герцог позволит отдать его в руки иностранцев и лишить Италию столь важного изобретения.

Галилей снова тяжело заболел. Постоянная резь в глазах не давала передышки, он почти не спал. Ко всем его недугам прибавились еще острые колики в боку. Болезнь отнимала у него последние силы. Он уже не мог — вставать. Внезапно из инквизиции явился нарочный. Святой службе известно, что дорогой подарок, доставленный из Нидерландов, находится сейчас у немецких купцов, которые хотят в ближайшие дни вручить его Галилею. Каковы его намерения?

Галилей говорил с трудом, но ответ его был ясен: он не принял и не примет ни подарка, ни письма, если прежде не получит разрешения из Рима.

Несколько дней спустя немецкие купцы явились к Галилею. Он внимательно слушал. Из незрячих, воспаленных глаз бежали слезы. С почтительными поклонами, словно Галилей мог их видеть, немцы положили шкатулку с подарком и письмо к нему па постель. Он попросил сломать печати и прочесть, что пишут ему Генеральные штаты Нидерландов. Послание было очень любезным. Признавая его величайшие заслуги, Галилея награждают золотой цепью.

Слепой старик перебирал звенья массивной, искусно сделанной цепи. Потом сказал, что письмо он оставит, а шкатулку вместе с цепью просит синьоров хранить пока у себя. Принимать подарок он сейчас не хочет по многим причинам, и в частности потому, что горькая доля — слепота и обострение тяжелейшей болезни — не позволила довести задуманное до конца.

Немцы ушли, а Галилей еще долго размышлял о своей судьбе. Даже то, что другому принесло бы только почет, обращается ему во зло. Но разве в подарке дело? Под угрозой оказался весь его план. Приезд Гортензия, на который он возлагал столько надежд, терял всякий смысл: инквизиция помешает их совместной работе, коль скоро и разрешит встречу. Он должен был познакомить голландца с массой наблюдений и посвятить в тонкости расчетов. Это требовало много времени и стало теперь, когда об их тайных сношениях пронюхала инквизиция, совершенно неосуществимым. Если Гортензий еще не выехал, то надо его предупредить, чтобы он вообще не приезжал!

Персона, направлявшаяся к Галилею, доносил инквизитор, не появилась во Флоренции. Пока не удалось выяснить, произошло ли это из-за помех в путешествии или по другой причине. Здесь в руках немецких купцов находятся предназначенные Галилею подарки. Но тот решительно отказался их принять. Может быть, он поступил так из боязни осложнений, памятуя об увещании, которое ему было сделано при первой вести об ожидаемом приезде. Или же потому, что не довел до совершенства свой метод, будучи совсем слепым и больше думая о могиле, чем о математических исследованиях.

Когда 5 августа 1638 года на заседании Святой службы читали это донесение, присутствовал сам Урбан. Галилей отказался принять подарки и письмо! Услышавши это, Урбан просветлел. Наконец и этого дерзкого ослушника научили смирению! Он приказал уведомить Галилея, что такого рода поступок весьма приятен Святой службе.

…А в далеком Лейдене типографы Эльзевира закончили печатать новые диалоги Галилея. Первые экземпляры уже появились во многих городах Европы.

В Париже Кампанелла издавал книгу за книгой. Вместе со вторым томом своих сочинений, который он преподносил государю Тосканы, он прислал и письмо. Все выдающиеся умы чувствуют себя обязанными дому Медичи за их давнее покровительство философии — это они помогли итальянцам познакомиться с трудами Платона и содействовали избавлению от ига Аристотеля. Критерием в философии стал разум и опыт, а не слова. V Он, Кампанелла, реформировал все науки согласно природе и священному писанию, двум книгам господа. «Грядущий век рассудит нас, ибо современность всегда распинает своих благодетелей, но они потом воскресают на третий день или на третье столетье».

Кампанелла вспоминал, как в 1593 году он был во Флоренции, когда обсуждался вопрос о приглашении его в Пизанский университет. Вспоминал он и о Галилее. «В этой книге вы, ваше высочество, увидите, что в некоторых вещах я не согласен с восхитительным Галилеем, вашим философом и моим другом и покровителем еще с той поры, когда в Падуе он передал мне письмо великого герцога Фердинанда. Несхожесть умов не мешает согласию наших устремлений. Я знаю, что Галилей человек столь честный и безупречный, что получит больше удовольствия от моих возражений, нежели от одобрений других».

Послание Кампанеллы великий герцог велел прочесть Галилею. Тот выслушал его с удовольствием и в первом же письме в Париж сообщил об этом, прося передать Кампанелле нижайший поклон.

Болезнь затянулась. Галилей страшно исхудал. Его все время мучила бессонница. Он почитал за блаженство, если мог поспать полчаса на рассвете и иной раз час-другой в сумерках. Он потерял аппетит, а то, что любил, ему запретили: вина почти не давали и лишили фруктов. Он стал таким слабым, что все чаще приходила мысль: поднимется ли снова? Но Галилей не хотел смириться с тем, что задуманные работы останутся ненаписанными. О, если бы судьба подарила ему хоть немного времени, времени, когда он мог бы работать! Полная слепота во сто крат усложняла задачу. Диктовать книги кому-нибудь из друзей? Это было бы теперь счастьем! Его страшило другое. Он утратил не только зрение, но и работоспособность. Даже продиктованное письмецо вызывало отчаянные головные боли.

Он думал об издании своих сочинений в латинском переводе и сердился на Эльзевира, что тот молчал. Вообще поведение издателя доставило ему немало горьких минут. Первые экземпляры «Бесед и математических доказательств» [22] Так издатели назвали новые диалоги, не согласовав названия с Галилеем. уже появились в Париже: Диодати от его имени преподнес книгу Ноайлю. А ему самому Эльзевир до сих пор не удосужился ее прислать! Да и «Послание к Христине», напечатанное им же несколько месяцев назад, тоже где-то застряло.

Причин для тоски предостаточно. Он слеп и тяжело болен. Но значит ли это, что он откажется от замысла, который в сложившихся условиях труднее всего осуществить, от усовершенствования метода определения долготы и передачи его голландцам. Да, именно голландцам, по-прежнему голландцам, невзирая на Святую службу! Раз приезд Гортензия стал бесполезен, то надо здесь с помощью верного человека полностью завершить работу, чтобы потом с готовыми результатами послать его в Нидерланды!