Владимир Шевелев - Н.С. Хрущев

Борьба за престол

Положение Хрущева в системе власти после смерти Сталина можно было бы охарактеризовать как «равного среди равных». Правда, он возглавил комиссию по похоронам Сталина, но это совсем не означало, что Хрущев займет место вождя. На фотографиях, сделанных в день похорон, видно, что гроб с телом покойного у изголовья несут Маленков и Берия. На траурном митинге с трибуны мавзолея Ленина — Сталина выступали Маленков, Молотов и Берия;. Совершенно очевидно, что все эти протокольные тонкости были заранее обговорены.

После смерти Сталина в сложившейся паутине властных интриг и амбиций началась ожесточенная борьба за власть, за право наследовать престол самодержца. С уходом общепризнанного лидера-диктатора обстановка в высших властных структурах заметно изменилась. Каждый из «вождей» становился все более независимым и все активнее боролся за овладение всей полнотой власти. Именно эта ситуация и способствовала продвижению Хрущева вверх.

Среди наследников самым сильным, волевым, умным и безжалостным был Берия. В Маленкове и Молотове он не видел серьезных соперников. Хрущева же Берия вообще не принимал в расчет — слишком уж тот был для него прост, мужиковат и малообразован. Недооценили…

Хрущев же внимательно следил за ходом событий. Д. Шепилов пишет:

«Словно безнадежный картежник, одержимый страстью обогащения, пытливо всматривается в лица постоянных игроков, изучает их повадки, прикидывает, как он выведет из игры второстепенных противников, а затем, играя ва-банк, нанесет решающий удар самому опасному партнеру, — так терпеливо готовил свою игру ва-банк темный выжига из Калиновки Никита Хрущев. Фаворит Сталина, почитатель Молотова, выдвиженец Кагановича, соратник Булганина, друг Маленкова и Берии, Хрущев своими маленькими подпухшими свиными глазками осторожно и подозрительно осматривал поле действия: что же получилось после смерти Сталина?»

Маленков, Берия, Каганович, Хрущев, Булганин — все они были опытными интриганами. Каким же было место Хрущева в первоначальном балансе политических сил?

В популярной литературе и общественном сознании сложился весьма устойчивый стереотип: уже вскоре после завершения похоронных мероприятий Хрущев начинает активно готовить свержение Берии. Он заручился поддержкой большинства членов Президиума ЦК, маршала Жукова и блестяще провел «операцию» по устранению Берии. Недаром сам Хрущев, особенно в первые годы после смещения и ликвидации Берии, обожал рассказывать об этих событиях и о собственной роли в них.

Однако весной и летом 1953 года Никита Сергеевич не фигурировал в числе ведущих лидеров партии и государства. Поэтому начало десталинизации и борьбы с культом личности вряд ли правомерно с ним связывать. Во всех документах и газетных статьях фигурировали три имени — Маленков, Берия, Молотов. Ведущую роль в этой тройке первоначально играл Маленков. Именно он сразу же после смерти Сталина вносит элементы нового в прежнюю политику.

Правда, уже 14 марта Маленков был поставлен перед необходимостью выбора между постом главы советского правительства и руководителя Секретариата ЦК партии. Он выбрал первое, власть в ЦК окончательно перешла в руки Хрущева. Однако не Хрущев начал атаку на культ личности, а Маленков.

В архивах сохранилось любопытное свидетельство тогдашнего секретаря ЦК П. Поспелова.

Вечером 10 марта, на следующий после похорон день, собралось заседание Президиума ЦК. На него пригласили П. Поспелова, М. Суслова и главного редактора «Правды» Д. Шепилова. Показав им номер «Правды» от 10 марта, Маленков спросил, почему его речь на траурном митинге отделена от других: «Надо было печатать одинаково». Он также обратил внимание на то, что на снимке почетного караула остались «за кадром» Первухин и Сабуров, а при перечислении состава почетного караула опущены некоторые фамилии. Неудовольствие Маленкова вызвала и помещенная в газете фотография «Товарищи Сталин, Мао Цзэдун и Г. М. Маленков»: «Такого снимка вообще не было! Это произвольный монтаж из снимка, сделанного при подписании договора о союзе и дружбе с Китайской Народной Республикой».

Подводя итог разговору, Маленков сказал:

— В прошлом у нас были крупные ненормальности, многое шло по линии культа личности. И сейчас надо сразу поправить тенденцию, идущую в этом направлении, и в дальнейшем не следует цитировать только одного из выступавших на траурном митинге. Это было бы, во-первых, незаслуженно, а во-вторых, неправильно, ибо попахивает культом личности. Считаем обязательным прекратить политику культа личности.

Впрочем, отечественный историк Ю. Аксютин, приводя это свидетельство Поспелова, считает, что такие указания Маленков давал от имени всего Президиума ЦК партии, поскольку был заявлен принцип коллективного руководства.

О том, что Хрущев в это время был далек от того, чтобы стать инициатором борьбы с культом личности, свидетельствует и эпизод, рассказанный А. Шелепиным, в то время первым секретарем ЦК ВЛКСМ: «После смерти Сталина собрали бюро ЦК ВЛКСМ — предложили переименовать комсомол в ленинско-сталинский. Все были единодушны в этом решении. Подключили писателей для составления обращения к молодежи. Звоню к Хрущеву, сообщаю о нашем решении. Пауза, а потом: «Ну, а что? Давайте, действуйте!» Мы быстро составили обращение в связи с переименованием комсомола, я доложил членам бюро о разговоре, утвердили текст обращения. В 12 часов ночи звонок домой — Хрущев: «Когда пленум?» — «Завтра» — «Вы обращение подготовили?» — «Да» И он так спокойно, как о чем-то обыденном: «Не надо этого делать. Мы тут посоветовались и решили, что это делать не надо. Значит, там что-то произошло…» С кем мог советоваться Хрущев, давший вначале комсомольцам «добро»? Понятно, что в первую очередь с Маленковым.

Итак, Маленков, поддержанный многими членами Президиума ЦК, начинает десталинизацию с осторожной критики культа личности. При этом имя Сталина не фигурировало. Просто «культ личности». Но уже с 20 марта газеты практически перестали цитировать Сталина, а имя его упоминалось все реже и реже.

Иной и, пожалуй, более значимый путь десталинизации избирает Берия, который, в отличие от Маленкова, действовал гораздо более смело и напористо, выступив с целым рядом инициатив. Сугубый прагматик, никогда не бывший приверженцем марксистско-ленинских догм вроде Молотова или Суслова, он понимал, что без внесения серьезных корректив в проводимую внутреннюю и внешнюю политику режим после смерти своего творца долго не протянет.