Игорь Цыбульский - Громов

В семье Крапивиных не осталось ни одного мужчины. Молодой вдове с двумя грудными детьми на руках полагалась мизерная пенсия… На помощь пришел Борис Громов.

— Он всегда приходил на полчасика, — вспоминает Фаина. — Порой получалось, что приходил без меня, и когда я заходила, то сразу понимала, что был именно он, потому что такие цветы приносил только один человек. Подарки приносил. Детям, мне, свекрови. И деньги оставлял… Так он это делал, что мы обнаруживали, когда его уже не было.

— Приезды мои, и то, что я иногда передавал им с оказией, — улыбается Громов, — это все как бы уже органично вошло в мою жизнь, в мое сознание. Вот есть у меня еще семья, где девочки маленькие, есть у них мама и бабушка, которые как бы стали моей семьей. Не в смысле того, что мы уже соединили свои жизни, а в смысле того, что… Ну, я просто как бы ответственным себя считал…

— Все это, конечно, было не очень просто. Я не знала, как себя вести, хотя была очень благодарна за помощь, но никаких планов, совершенно честно говорю, не строила и даже решила как-то немного отдалиться… Хотя он был очень даже симпатичный и мне нравился, чего скрывать. Но о чем-то таком было даже думать неудобно…

— На мой взгляд, плавно все так переросло… Какого-то водораздела, ясной черты такой не было… Все как-то раз сошлось в одной точке. Я видел, конечно, что она очень привлекательная, интересная женщина. Я об этом никогда не говорил, и сейчас… может быть, впервые говорю так вот прямо… Тут и красота, и ум, и прежде всего ее порядочность и душевность…

Мне-то, мужчине, конечно, легче. Для нее действительно… существовал еще некий барьер, потому что могли сказать: «Ага, вот ты за каким человеком погналась…» Это не потому, что у меня мания величия, просто действительно есть такие, кто может так сказать, таких «доброжелателей» немало… Ей в этом смысле, конечно, было сложно… переступить через этот барьер, чтобы не показалось, что вот, мол, сама поспешила устроить свою жизнь…

Все решилось между ними перед долгой разлукой. Генерал Громов опять уезжал. Перед ним стояла очень сложная задача: в кратчайшие сроки вывести советские войска из Афганистана.

— Перед отъездом мы встретились, и я ей сказал… Так прямо и сказал… «Я тебя люблю». Тогда был уверен и сейчас уверен, что она поняла все правильно. Мне так показалось… Показалось, что она ждала этого…

— Тогда это было по-другому… Совсем другая обстановка. Я только молилась, чтобы он остался жив…

Громов вернулся живым и здоровым.

Кадры кинохроники вывода войск из Афганистана, легендарного прохода командарма через Амударьинский мост, где посередине его ждал старший сын Максим, обошли весь мир.

Казалось, все несчастья остались позади и теперь ничто не сможет помешать им с Фаиной быть вместе. Лишь один вопрос так и не был решен, как их союз воспримут дети.

— У меня две девочки маленькие, — поясняет Фаина, — там двое мальчишек. Одно дело мои девочки, им исполнилось по четыре года. Мальчишки были уже большие… Громову пришлось, конечно, тяжелее. У него дети старше…

— С Максимом у нас состоялся мужской разговор, — возражает Борис Всеволодович. — Я долго готовился и честно сказал ему все. Он ответил абсолютно спокойно и даже, как мне показалось, с облегчением, что вот наконец-то произошло это, то есть он был даже рад. С Андреем об этом не говорил, он еще маленький… По-моему, Фае было как раз сложнее. Девчонки казались, ну, не знаю, как сказать… чуть-чуть дикими, что ли… Они росли в женском коллективе, мужчин там не было. И вдруг появился какой-то дядька, который вместе с ними будет жить…

Тем временем генерал Громов получил назначение командующим в Киевский военный округ. Там они и начали жить одной большой семьей. Они были вместе и любили друг друга. Это самое главное. У Громовых не было ни торжественной помолвки, ни пышной свадьбы.

— Естественно, я сказал, что нужно нам с тобой оформить свои отношения. Как-то так получилось, день был максимально загружен, я попросил своего помощника, чтобы он договорился и принес из загса эту книгу, в которой надо расписаться, чтобы все было по закону. Он принес, и я расписался первым.

— Однажды появился его порученец Юрий Васильевич, — поясняет Фаина. — Он приехал с какой-то амбарной книгой и говорит: Фаина Александровна, надо срочно тут поставить вашу подпись. Я спрашиваю: что произошло? Он только свое повторяет — надо, надо! Он такой, немногословный. Прямо на кухне, рядом у меня разделочная доска… Вот тут, говорит, распишитесь.

Ну, хорошо, хорошо, расписалась, и он уехал.

А после работы, часов в десять вечера… Вначале вплыла огромная корзина с цветами, а потом и сам Громов появился и показывает мне паспорт…

В первые месяцы я среди ночи просыпалась и вот так вот… рукой… Он рядом. Боже мой, какая я счастливая!

Дочери Фаины Валя и Женя сразу безоговорочно приняли Громова. Правда, они не называли его папой. Однажды они увидели детский фильм, где героя, мальчика Борю, звали Бука.

— Да, был такой персонаж, его звали Боря, — смеется Фаина. — И вот девчонки, видно, решили, что все Бори — это Буки.

— По сей день так и зовут меня — Бука. А я рад и надеюсь, что и дальше все так же будет. Я понимаю, что девочкам это легче. Да и мне нравится…

— Мне было нелегко, — вздыхает Фаина. — Пришлось бороться за признание. Самые большие трудности — с Андреем. Я чувствовала, что он сторонится, ничего не могла с этим поделать и очень переживала.

— Дело в том, что Андрей до этого долго жил с бабушкой, Наташиной мамой, — успокаивает супругу Борис Всеволодович. — И к тому же он был там один. А тут сразу такая большая семья и внимание не только ему, еще ведь две девочки, которые помладше его. Думаю, что тут еще и ревность примешивалась, которую ребенку не так-то легко преодолеть.

— Мы шли друг к другу таким непростым путем. — Фаина долго и пристально смотрит куда-то вдаль. — Я это просто вижу как в замедленной съемке. Шаг вперед, шаг в сторону, шаг назад.

Недоверие и настороженность можно победить только любовью. Нам хватило искренности и терпения, чтобы заслужить доверие и привязанность своих, таких разных детей. Научить их уважать и любить друг друга.

— Скажу честно, мне всегда нравилось баловать детей. Все считают, что я жесткий человек, мол, военные все такие… В какой-то степени это так и есть. Быть мягким по нашей жизни нельзя. Случается, и с детьми я бываю строг, по необходимости, в очень редких случаях. Но больше всего я люблю их баловать и стараюсь делать это так, чтобы никто не видел…

Записка: Фаечка, я уехал. Женя заболела, Валя в школе. Сегодня приедет Андрей. Целую, люблю. Бука.

Что такое отцовская любовь?

Про материнскую столько книг написано. Ей посвящают песни, стихи, о ней снимают фильмы. А про отцов — молчок.