Анна Франк - Рассказы из убежища

Воскресенье, 23 апреля 1944 г.

Однажды, когда Блёрри был еще совсем, совсем маленький, ему ужасно захотелось избавиться от опеки своей мамы-медведицы и что-нибудь открыть самому в настоящем, большом мире.

День за днем делался он все более сосредоточенным, так усердно обдумывал он свой план. Но к вечеру четвертого дня все уже было в порядке. План созрел, и дело было только за его выполнением. Нужно рано-рано утром выйти в сад, разумеется, очень тихо, так, чтобы Мишье, его хозяйка, ничего не заметила, проползти в щель в зеленой ограде, а там… там он откроет для себя мир!

Так он и сделал — и до того тихо, что побег его заметили, когда он уже несколько часов был в пути.

Вся его шкурка запачкалась землей и грязью, когда он пролезал сквозь живую изгородь, но не станет же медведь (и к тому же еще маленький плюшевый мишка), которому хочется открыть мир, нервничать из-за какой-то там грязи. Итак, устремив взор вперед, чтобы ненароком не споткнуться о камень, Блёрри смело пошел к улице, куда вела узенькая дорожка между садами.

Выйдя на улицу, он на мгновение испугался множества громадных людей — между их ногами его совершенно не было видно. «Нужно держаться с краю, а то они, чего доброго, собьют меня с ног», — подумал он, и это было вполне разумно. А Блёрри и был разумным, это следовало уже из того, что он, такой маленький, хотел открыть мир в одиночку!

И вот он шел по самому краю улицы и следил за тем, чтобы не оказаться в середине людского потока. Но вдруг его сердечко заколотилось изо всех сил: что это? Громадная, черная, мрачная бездна открылась у него перед ногами: люк, он вел в подвал, но Блёрри этого не знал, и у него закружилась голова. Не спуститься ли туда? В испуге он огляделся по сторонам, но мужские ноги в брюках и женские в чулках как ни в чем не бывало сновали вокруг разверстого люка.

Не вполне оправившись от страха, Блёрри осторожно обошел люк и скоро уже опять, как и раньше, мог идти вплотную к стене.

«Вот, иду я в громадном мире, но где же сам этот мир? Из-за всех этих ног в чулках или брюках я совсем не вижу его, — размышлял Блёрри. — Наверное, я слишком мал, чтоб открыть мир. Ну ничего, когда стану старше, я буду гораздо выше, а если пить молоко с пенкой (при одной мысли об этом он аж вздрогнул), то я точно буду ростом не меньше, чем все эти люди. Так что пойду себе дальше, и рано или поздно я этот мир все-таки увижу».

И Блёрри шел себе дальше, но как ни старался, все эти толстые и тонкие ноги вокруг жутко ему мешали. Однако разве нужно все время только идти? Он почувствовал страшный голод, и к тому же стало темнеть. А Блёрри вообще не подумал о том, что ему нужно и есть, и спать. Его настолько переполняли планы открытия мира, что он и думать не мог о таких обычных и негероических вещах, как сон или еда.

Вздыхая, он еще некоторое время брел дальше, пока не обнаружил, что дверь одного из домов открыта. Слегка поколебавшись, он все же решился и тихонько вошел.

Ему повезло, потому что, пройдя еще через одну дверь, он увидел между четырьмя деревянными ножками какой-то махины две миски: одну с молоком и густой пенкой, а другую с какой-то кашей. Голодный и жадный до чего-нибудь вкусного, Блёрри одним махом выпил все молоко, вовсе не обращая внимания на пенку, как и приличествует взрослым медведям, а потом дочиста съел и всю кашу. Он был сыт и доволен.

Но, о ужас! Что это такое вошло в комнату? Белое, с большими зелеными глазами, оно медленно приближалось, не сводя с него глаз. Прямо перед ним оно остановилось и спросило тоненьким голоском:

— Кто ты и почему съел мой обед?

— Я — Блёрри, и для открытия мира мне нужна пища, поэтому я и съел твой обед. Но я и знать не знал, что он твой!

— Ах вот оно что, ты хочешь открыть мир, но почему ты нашел именно мои миски?

— Потому что никаких других не увидел, — ответил Блёрри как можно более дерзко. Потом подумал и спросил уже более вежливо: — Но как же тебя зовут и что ты, интересно, такое?

— Меня зовут Мирва, я принадлежу к породе ангорских кошек. Я очень ценная кошка, как утверждает моя хозяйка. Знаешь, Блёрри, одной бывает так скучно — не хочешь ли немного побыть со мной?

— Я, пожалуй, посплю у тебя, — отвечал Блёрри бесстрашно и с такой миной, словно делал одолжение красавице Мирве. — Но утром я должен уйти: мне нужно открывать мир!

Мирва вполне была довольна таким ответом.

— Иди со мной! — сказала она, и Блёрри последовал за нею в другую комнату, где увидел множество деревянных ножек, больших и маленьких, но… там находилось и нечто другое: в углу стояла большая плетеная корзина, а в ней лежала обтянутая зеленым шелком подушка.

Мирва ступила лапами прямо на подушку, но Блёрри постеснялся залезть туда: ведь он очень испачкался.

— Нельзя ли мне немного умыться? — спросил он.

— Ну еще бы, — ответила Мирва. — Я тебя вымою, да и сама умоюсь.

Хорошо, что Блёрри не знал столь странного способа, а то бы он ни за что не дал Мирве так с собой обращаться. Кошка велела ему стоять прямо и не спеша стала вылизывать ему ноги. Блёрри испугался и со страхом спросил, всегда ли она так все моет.

— Да, — ответила кошка. — Вот увидишь, каким станешь чистым, будешь блестеть, а блестящему плюшевому медвежонку везде путь открыт, и тебе гораздо легче будет открывать мир.

Блёрри постарался спрятать свой страх подальше и, как настоящий медведь, стоял и ни разу не пикнул.

Мытьем Мирва занималась довольно долго. У Блёрри уже кончалось терпение, да и ноги болели оттого, что он так долго стоял, но в конце концов он и вправду заблестел! Мирва снова прыгнула в свою корзину, и Блёрри, смертельно уставший, улегся рядом. Мирва укрыла его, если можно так выразиться, своим собственным мехом — ведь она почти улеглась на него. Не прошло и пяти минут, как они оба уже крепко спали.

На следующее утро Блёрри, проснувшись, немало удивился и только через несколько минут сообразил, кто же на нем лежит. Мирва тихонько мурлыкала, и Блёрри уже предвкушал, как он позавтракает. Вовсе не стесняясь нарушить покой своей покровительницы, оказавшей ему такой радушный прием, он оттолкнул ее от себя и почти что скомандовал:

— Мирва, пожалуйста, дай мне мой завтрак, я ужасно проголодался!

Мирва сначала зевнула, потом потянулась, так что стала вдвое длинней, чем обычно, и ответила:

— Ну нет, теперь ты ничего не получишь, моя хозяюшка не должна заметить, что ты здесь. Тебе нужно пробраться как можно скорее в сад и исчезнуть!

Мирва выпрыгнула из корзины, и Блёрри пришлось за нею последовать — через одну дверь, потом через другую, потом еще через одну, только стеклянную, пока они не вышли наружу.

— Счастливого пути, Блёрри, прощай!