Владимир Карпенко - Щорс

В военном отношении особое значение Винница приобретает в штабах как на той, так и на этой стороне. Едва представившись, начальник штаба дивизии Кассэр налег локтями на карту. Винница, Винница! Николай, не перебивая, следил за вялыми движениями белых припухлых кистей рук. Их дивизия, Особая кавалерийская и Отдельная стрелковая бригады не разбили бердичевско-житомирскую группу атамана Коновальца, а отодвинули. Тем самым выдался правый фланг фронта далеко вперед. А в Виннице сосредоточилась южная группа петлюровцев под общим руководством атамана Волошенко. Она и преградила дорогу от Умани на запад 2-й советской дивизии.

— Пока Запорожский корпус у атамана Волошенко существует, Винница будет нам, правому крылу, угрожать. Сохраняется угроза и Киеву. Захват Винницы разорвет Петлюре связи с союзниками на юге и с Галицией. Мало того, устранит опасность захода нам в тыл, во фланг. Уяснили задачу, товарищ начдив?

Есть же вот такие люди, оторванные от всего на свете, живут только тем, что лежит у них под руками. Кассэр — тот человек; кроме карт и директив, ничего не знает. А может, первое впечатление обманчиво? Навряд ли он хотел его обидеть вопросом своим. Что ж, не будет с ним резок.

— Вполне, товарищ начальник штаба дивизии. Эту задачу Богунский и Таращанский полки уже выполняют. Сегодня утром они были в двадцати верстах от Винницы. Задержал взорванный железнодорожный мост через Южный Буг. Я срочно отправляюсь туда.

Видал, как руки закостенелого штабиста застывали у швов солдатских шаровар. Кстати, и рубаха на нем простая; белый подворотничок, подшитый безукоризненно, только и освежает. «Надо бы одеть поприличнее, — подумал он. — Генштабист ведь…»

— Сергей Васильевич, займитесь тылами. Черт ногу сломает… Ей-богу. Отзовусь из Винницы.

Винница была взята 18 марта. Стиснутые богунцами и таращанцами со всех сторон, не ожидавшие в такую распутицу наступления, петлюровцы не успели эвакуировать город. Комполка Квятек с конниками Божоры первый влетел на вокзал. Синежупанники, набитые в теплушки, так и остались на путях; успел укатить на соседнюю станцию, в Жмеринку, только штабной состав.

Петлюра, потеряв вторую свою столицу, оказался в тяжелом положении. Войска его были разрублены, будто шашкой, на две неравные доли. Успевшая отойти винницкая группа под командой атамана Волошенко попала под удар 2-й Украинской советской дивизии в районе Вапнярки. Таращанский полк, не останавливаясь в Виннице, захватил Жмеринку.

Всю Подолию охватили крестьянские восстания. Убежавшая в Проскуров Директория вынуждена была срочно перебраться в Каменец-Подольский; там тоже она не нашла покоя — восстали мобилизованные Петлюрой крестьяне. В городах и селах восставшие устанавливали Советскую власть. Революционные выступления проникли и в Бессарабию — против румынских бояр.

Поздно вечером в Винницу прикатил штабной поезд. Со штабом прибыл и Исакович. Навалившиеся приказы, тревожные телеграфные разговоры не давали выкроить у ночи и полчаса — посидеть мирной компанией, как это случалось в Унече. Своя победа здесь, под Винницей, вызвавшая радостное чувство, глушилась бедой со стороны — неладно под Коростенем. Срочно требуют помощи, войск. Исакович, явившись из Киева, знал больше, нежели то доносили бумажные ленты.

— Киев в опасности, — объявил он, едва успев поздороваться. — Выручай, Николай Александрович. Сечевики Коновальца жмут на Бородянку. Полета верст от Киева. Резервов у Мацилецкого нет.

— Ты раздевайся, на ногах, гляжу, не стоишь. — Николай принял его шинель, повесил на крюк. — Богунцы грузятся в вагоны. В двадцать три ноль-ноль отправляется первый эшелон. Завтра погрузку начнут нежинцы. Порожняка не хватает. Проходи к столу, отогреем тебя…

Ужин собрали тут же у Кассэра, в оперативном салоне. Николай сразу заметил обнову на начальнике штаба: суконная офицерская гимнастерка, совершенно новая, темно-синие галифе с хромовыми леями. Отбывая тогда из Казатина, шепнул своим снабженцам, чтобы позаботились о начштадиве. Определенно и в лице его что-то изменилось — ожило, стало сосредоточенно-энергичным. Слушая военкома, тот делал пометки в блокнот; косился на карту, сдвинутую на край стола.

Оказывается, покуда они тут разделывались с самим «головным атаманом», сечевики Коновальца делали то же самое над ними под Коростенем. Петлюра все-таки дождался помощи. Боярская Румыния развернула по Днестру две дивизии; панская Польша, обеспокоенная победой большевиков, двинула свои войска на Ковель, Пинск и Сарны, навстречу отступающим сечевикам. Подняв голову, Петлюра вздумал взять реванш; для контрудара он выбрал удачный район — Коростень. Железнодорожный узел, откуда идут ветки на Киев, Москву, Одессу, в Галицию. Место самое уязвимое — стык фронтов, Западного и Украинского. Захват Коростеня выводит его войска прямо на Киев, а это значит — нам в тыл. К тому же у нас нет там сил. Два полка 17-й дивизии, соседей, Западного фронта, да два нашего, Украинского, — 11-й и 20-й пограничные 3-й пограндивизии.

— Как это нет сил! — возмутился Николай. — Куда смотрит штаб Мацилецкого? Кто этот Дубовый, начальник штаба у него?

— Симпатичный парень, — сказал Исакович, желая не вносить смуту. — Великан с бородой. Загляденье. Тоже «царичанин».

— Без сомнения, просчет штаба армии налицо, — поддержал начдива Кассэр, подтягивая ближе карту. — Ему-то виднее всех должно быть… Вот она, дыра, в самом стыке фронтов. Шагай по коростеньской ветке, как по плацу. Тем более выступления Польши ждали с часу на час.

Теперь уже Николай свернул этот разговор, ни к чему, кроме заглазной ругани, не приведший бы.

— Давайте-ка к своим делам непосредственным поближе. Пока время терпит. Боюсь, к утру сам Антонов не то еще потребует от нас при такой обстановке…

Самое уязвимое место в дивизии — снабжение. Великие муки Николай испытывал и раньше, но тогда был полк, нынче — четыре. Кавалерию Петренко и 22-й полк не брал. Болтались они где-то в тылах, на самообслуживании. Руки до них не доходили. Понимал трудности, нехватку, в то же время видел нерадивость людей, поставленных при этом деле, халатность, бездушие. Наследие Локатош оставил несладкое. Не винил его — не сидел сложа руки. Помнит, как тот выбивал где-то в верхах деньги, обмундирование; рассылал тотчас полкам. Уже через неделю, докопавшись до корня зла, сам он навалился на снабженцев. Кое-кого пришлось сместить, иного встряхнуть за ворот. Забрал у богунцев Гольдштейна — этот уж исполнительный.

— Ворох бумаг! Вот… жалоб… — Николай хмуро поглядывал на молчавших военкома и начштаба. — Одолевают ходоки. Красноармейцы и командиры. С декабря жалованья не получают! Владимир Николаевич, помогай. Завалят нас с начальником штаба жалобами, оперативными делами некогда будет заниматься. Изгонять халатность из снабженцев всеми силами, вплоть до трибунала.