Никита Покровский - Генри Торо

По сути дела Торо были близки многие этические установки унитарианства с тем лишь различием, что на место понятия «бог», где только было возможно, он ставил понятия «красота», «добро», «мудрость». Однако для Торо был совершенно неприемлем воинствующий консерватизм унитарианства, затрагивавший все сферы жизни, за исключением, пожалуй, собственно религиозно-догматической. На практике наиболее консервативные социально-политические силы Новой Англии с готовностью перешли в новую веру: многословные и весьма туманные рассуждения о поклонении абстрактному добру, по их мнению, не отменяли установленных раз и навсегда в Новой Англии кастовых различий. Среди влиятельных членов унитарианской общины, как правило, были предприимчивые дельцы, торговцы, промышленники, землевладельцы. Дух конкуренции начисто подавлял все доводы в пользу необходимости видеть в ближнем божественное начало. Оптимизм унитарианства устраивал энергичных, смотревших в завтрашний день предпринимателей, вовсе не желавших думать о неизбежности воздаяния за грехи и о предопределенности судьбы. Унитарианство стало религией преуспевающих в жизни. И Торо было с ними явно не по пути [5] Философские концепции кальвинизма (пуританизма), унитарианства и трансцендентализма сопоставляются в таблице на с. 54–55. .

Существенное влияние на формирование взглядов философа оказало также Просвещение, прежде всего американское. Правда, искать в произведениях Торо анализ или даже сколько-нибудь развернутое изложение просветительской философии было бы тщетно. Едва ли американский мыслитель был хорошо знаком с трудами французских энциклопедистов и «отцов» американской революции. Упоминание их имен на страницах его трактатов и дневников чрезвычайно редко.

Идеология американского Просвещения, подготовившая американскую революцию 1776 г. и победоносную Войну за независимость североамериканских колоний, оказала глубочайшее влияние на сознание самых широких слоев американцев. Влияние это, имевшее различные аспекты, наиболее полно выразилось в неизменной и непоколебимой вере в жизненность демократической, народной формы правления и государственного устройства. Разумеется, эта убежденность многократно приходила в явное противоречие с конкретной политической действительностью послереволюционного уклада. Но сколь бы разительными ни были эти противоречия, великая вера в демократию и широкое народовластие продолжала жить. Американский романтизм, в силу исторической логики сменивший Просвещение, став его диалектической антитезой, продолжал сохранять эту веру.

Торо, пожалуй, более других своих коллег-трансценденталистов был подвержен влиянию Просвещения. Выступая с крайних романтических позиций против существовавших в США политических институтов, он постоянно обращался к чисто просветительским аргументам. Как бы последовательно Торо-романтик ни пытался доказать несущественность социальной стороны жизни, Торо-просветитель опровергает его, утверждая необходимость борьбы за демократизацию американского строя, за просвещение народа. Это внутреннее противоречие мировоззрения Торо было одновременно важным источником его философского развития, которое в общем и целом шло в русле романтизма.

Три представителя философии и литературы английского романтизма пользовались особым признанием американских трансценденталистов и оказывали существенное влияние на формирование взглядов Торо — это У. Вордсворт (1770–1850), С. Т. Колридж (1772–1834) и Т. Карлейль (1795–1881). Благодаря знакомству с сочинениями этих авторов американские трансценденталисты восприняли идеи не только английского романтизма, но и учение немецкого романтизма йенской школы, а также составили определенное представление о взглядах Фихте и Шеллинга. В творчестве Вордсворта Торо привлекали главным образом эстетические идеи, изложенные в его программном предисловии ко второму изданию «Лирических баллад» (1800). В более широком философском смысле американские романтики, и в том числе Торо, восприняли ясно ощутимую у Вордсворта утрату веры в разумность государства, построенного на принципах равенства всех граждан перед лицом универсального и вечного закона справедливости. Это, однако, не означало, что Вордсворт, а вслед за ним и американские романтики отрицали естественное равенство людей. Напротив, они постоянно апеллировали к нему, при этом связывая его общественную реализацию не с установлением «справедливого» государственного строя, а с поисками духовного братства между людьми.