Юрий Пернатьев - Знаменитые мудрецы

По свидетельству Аристотеля, Сократ был женат дважды – на Ксантиппе, от которой имел сына, и на Мирто, дочери Аристида, родившей философу еще двух сыновей. Правда, некоторые историки, в частности Сатир и Иероним, утверждали, что жил Сократ сразу с обеими женщинами, поскольку афиняне для возмещения убыли населения разрешали гражданам жениться на одной женщине и иметь детей от другой.

Истории все же больше известна Ксантиппа, чье имя стало нарицательным из-за сварливого характера. Сам Сократ терпеливо сносил брюзжание и выходки жены. С философским спокойствием и добродушной иронией отвечал на придирки неугомонной супруги мудрыми изречениями, меткими словечками, обезоруживавшими любые нападки.

Сократ был первым, как сказали бы сейчас, публичным философом. Свои беседы он вел на улицах родного города с людьми самыми разными – торговцами, солдатами, перекупщиками, лавочниками, богачами и бедняками, аристократами и бродягами. Популярность его среди афинян была огромной, хотя, конечно, далеко не все восторгались необычными речами уличного философа. Среди таких насмешников встречались и люди весьма образованные и даже творческие. Первый из них комедиограф Аристофан, который в 423 г. до н. э. сделал Сократа главным действующим лицом своей пьесы «Облака».

Ко времени написания пьесы Сократу было 46 лет. Его хорошо знали афиняне по речам и беседам на городских улицах. В соответствии с жанром комедии Аристофан создал весьма карикатурный образ Сократа, запечатленный, правда, живыми и яркими красками. Персонаж легко узнавался благодаря театральной маске «ученого доктора», характерной для большинства народных комедий.

Эффект смешного, по замыслу Аристофана, состоял в том, что этот ученый доктор объяснял явления природы, обходясь при этом без божественных сил. Скажем, дождь и гроза случаются благодаря тучам, а не Зевсу, а сами боги похожи на облака, плывущие неведомо куда. Ученый доктор решает и более «глубокомысленные вопросы»: «чем пищит комар – гортанью или задним местом?»; «на сколько блошиных стоп прыгают блохи» и тому подобное. С другой стороны, Сократ из аристофановской пьесы развращает юношество, предлагая надежные способы избежать наказания за некоторые проступки, например за прелюбодеяние.

Таким образом, перед зрителями изобличались два порока: атеизм (непочтение к богам) и развращение юношества. Спустя 24 года эти же обвинения слово в слово повторят судьи Сократа в смертном приговоре. Строгие блюстители нравов и законности утверждали: Сократ в сопровождении праздных людей публично рассуждает о высшем благе, критикует общепринятые взгляды и мнения, призывает сограждан не заботиться ни о чем, кроме своей души. В платоновской «Апологии Сократа» слова мудреца звучат так: «Ведь я только и делаю, что убеждаю каждого из вас, молодого и старого, заботиться раньше и сильнее не о телах ваших или о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше. Я говорю вам: не от денег рождается доблесть, а от доблести бывают у людей деньги и прочие блага как в частной жизни, так и в общественной».

Возможно, с точки зрения философа, Сократ прав, говорили критики, но его речи не дают народу хлеба и не побуждают к подчинению власти, призывающей отдавать все силы отечеству. Именно так рассуждали афинские правители Анит и Ликон. Их, как и некоторых других властителей, возмущал и атеизм Сократа. Ведь мудрец заявлял: «Единственное, что известно ему о божестве, – это то, что о нем ничего определенного сказать невозможно».

Кроме того, говорили представители власти, у Сократа есть свой собственный бог, которого он называет своим демоном (даймоном). Сократ слышит голос демона, но ведь известно, что никто не имеет права слушать голоса, за исключением пифий и жрецов, никто не имеет права говорить о богах, неведомых полису.

Что же Сократ имел в виду на самом деле, говоря о богах? Да только то, что отказывался вторгаться в ту область природы, которая являлась обителью божественного. Он боялся заставлять бога говорить на языке человеческой глупости, предпочитая молчать перед лицом высшей тайны. Только непознанного и неопределимого бога можно назвать совершенным и благим. Его неизреченная мудрость олицетворяется в законе, который доступен пониманию каждой человеческой души. Что же касается так называемого даймона, то и здесь Сократ не грешил против богов. Он полагал, что даймон есть не что иное, как божественный внутренний голос, запрещающий человеку совершать те или иные неблаговидные поступки.

Разумеется, если бы Сократ проповедовал лишь то, в чем был обвинен, он вряд ли бы прославился в веках. Значение этого великого философа гораздо шире любых определений, а его новаторство превосходит все оценки. В целом Сократ не признавал проблем, которые решали философы его времени, – о природе, о первоначалах, о мироздании и тому подобное. По Сократу, философия должна заниматься не столько природой, сколько человеком, его нравственными качествами и сущностью знаний, то есть вопросами этики.

Для обоснования своих взглядов великий афинянин избрал собственный метод доказательства, вошедший в историю как сократовский. Метод этот – искусство диалектического спора. Суть его в том, чтобы дать различные определения одному понятию, то есть рассмотреть его со всех сторон. В этом, по мнению Сократа, и должна рождаться истина. Для ее достижения используется форма диалога, и это тоже огромная заслуга философа, досконально разработавшего подобную форму, которая сделала философскую беседу искусством.

Но мало кому из современников было дано распознать, что стоит за философией Сократа. Большинство воспринимало его в лучшем случае как чудака, а в худшем как осквернителя нравов. В феврале 399 г. до н. э., когда Сократу было уже 70 лет, молодой афинский поэт по имени Милет выставил в портике архонта (царя) жалобу против Сократа. Возможно, он действительно испытывал возмущение, а может, таким способом хотел добиться известности. Оратор Ликон вместе с Анитом скрепили своими подписями жалобу Милета, текст которой гласил: «Сократ виновен в неверии в богов, признаваемых государством, и в том, что ввел в полис новые божества. Он также виновен в совращении молодых людей. Предлагаемое наказание: смерть».

Подобный приговор в условиях афинской демократии требует некоторого разъяснения. Обвинение в безбожии не было чем-то новым в Афинах. До случая с Сократом было, по меньшей мере, три прецедента, когда за это привлекали к суду. Так было с Анаксагором, Протагором и Диагором Мелосским.

Вообще же в Афинах господствовала терпимость. И этот город отнюдь не был местом, где процветала некая фанатичная инквизиция. Но в атмосфере свободы власть иногда из соображений исключительно политических поддерживала обвинение в безбожии с целью заставить замолчать человека, речи которого казались опасными для общины. Причем допускалось, что в случае начала суда обвиняемый мог пообещать прекратить свои выступления или, наконец, уехать из государства.