Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙII

САНКТ–ПЕТЕРБУРГ

2004

Книжка 2–я

(из книжек сего формата)

Продолжение книги 4–й сего формата

Епископ Николай

7/19 мая 1893. Пятница.

Аракава. Кеманай. Оою.

Для этого он должен готовиться дома, чтобы быть в состоянии не только ясно и раздельно прочитать, но и объяснить, если что кому покажется непонятным. Учитель–язычник приглашен к участию в сих собраниях.

По окончании церковных дел мы были угощены сверх чаяния не по месту роскошным обедом, в котором, однако, видную роль играли яйца, которыми мы, по случаю пятницы, воспользоваться не могли.

Оставивши бедной матери Фомы Метоки 3 ены, мы отправились из Аракава в Кеманай.

В Аракава всего 28 домов, и в Манья — тоже 31 дом, а в обеих сих деревнях, ныне соединенных под одним названием Арая, 59 домов. Очевидно, катихизатора в таком маленьком месте поставить нельзя, но постараться нужно, чтобы христиане здесь не были заброшены; дальше увидим, что можно сделать.

Христиане Аракава снесли наши чемоданы в Кеманай, а мы с о. Борисом, в сопровождении катихизатора Павла Оокава, пешком дошли туда. От Аракава до Кеманай 1 ри. Был прекрасный тихий вечер; заходящее солнце тихим светом заливало окрестность; но невесело было на душе, ибо Церкви в Кеманай совсем нет, а трудились здесь катихизаторы немало. Зашли в дом, богатый, где замужем сестра Андрея Метоки, — оказалась пошедшею в ванну; мы отправились в катихизаторскую квартиру, нанимаемую здесь за 1 ену на случай, когда катихизатор здесь бывает; совсем пустою оказалась она; икона Спасителя сиротливо стояла на голой стене среди мертвой тишины. Скоро прибежала торопливо сестра Метоки — Феодора Оосато (по фамилии, где замужем); есть здесь еще две христианки — дочери Тимофея Метоки, из Аракава, — одна замужем, другая служанка, но их нельзя видеть, ибо–де в тех домах не любят христианства; еще есть старуха Соломония Оомори, — ныне где–то в отлучке; есть цирюльник Куротаки Иов, из Акита, но охладевший в вере. Вот и все поголовно христиане Кеманай. Между тем город Кеманай имеет 460 домов и составляет центр здешней округи; здесь следовало бы основать Церковь; но рано еще, по–видимому, народ здесь грубо мешает проповеди; и не ей одной, а всякой публичной речи, научной даже; бывали здесь и инославные проповедники; никто не имел успеха; к религии народ совсем безучастен.

Взявши здесь тележки, отправились в Оою, 2 ри от Кеманай (176 домов), и прибыли туда, когда уже стемнело. Остановились в гостинице, где есть ванна с теплой миндальной водой, и отправились в дом Тимофея Циба, усердного здешнего христианина. В доме христиане только он и дочь десяти лет, Варвара; жена — оглашена, еще три дочери — не крещены; отец его до сих пор ненавидел христианства; теперь, наконец, смягчился, стал одобрять и даже слушать его; и ныне, в ожидании меня, созвал в дом немало язычников послушать проповедь. Только, к сожалению, сам значительно выпил — так и разило от него, и лицо горело; очевидно, проповедь ему мало могла принести пользы.

По метрике (общей здесь для Ханава, Аракава, Кеманай и Оою) здесь крещеных 12; из них ныне в других местах 5; охладели 2, умер 1, налицо 4, из которых, кроме Тимофея и его дочки, я видел еще давнего христианина, который был оным еще одиннадцать лет тому назад, когда я в первый раз был здесь; ныне он не возрос, а умалился; крест почти совсем забыл делать — жену его. Отслуживши краткий молебен за живых членов сей Церкви и литию за умершего Василия, мы усадили поближе язычников, что нелегко было сделать, — я сказал решительно, что «не стану говорить, если не сядут ближе, ибо голоса нет кричать чрез пустую комнату к сидящим Бог весть где»; — таков не совсем удобный японский обычай церемонинья, — я сказал обычную первоначальную проповедь язычникам; заснувший на половине ее неподалеку от меня хозяин–старик несколько убавлял мою прыть говорить очень пространно; человек десять, впрочем, слушали хорошо, в том числе одна красавица мать с ребенком у груди, — видимо, очень боровшаяся с дремотой, но одолевшая ее до самого конца; слышал я потом, что она весьма расположена по принятию христианства.

По окончании проповеди угостили ужином, что было, однако, до того поздно, что аппетит совсем спал. Вернувшись в гостиницу, я от усталости едва мог сходить в ванну, после которой уснул, как убитый, и назавтра проспал до времени, назначенного к отправлению в путь.

8/20 мая 1893. Суббота.

Ханава. Магата.

Выезжая из Оою, заехали в дом катихизатора Ильи Яци, где мать его и баба, еще язычествующие — несмотря на раннее время, угостили завтраком; на выезде из Оою видели у одного дома огромную сакуру в цвету — махровыми бело–розовыми цветами, — точно розовое густое облако на синеве неба. По дороге в Ханава. докуда 4 ри от Оою, заехали в деревню Коесаси. к христианину Моисею Асагари (2 ри от Ханава), жена и сын которого слушают учение; Моисея не застали, — отправился в Ханава к моему приезду.

В девятом часу прибыли в Ханава; взошли на второй этаж, где устроена молитвенная комната; внизу и вверху — все бедно; бедными высматривают и собравшиеся христиане; не к месту как–то здесь две в серебро убранные иконы Спасителя и Божией Матери, в старые годы присланные сюда, когда еще юна была надежда на развитие здесь Церкви. Взяли метрику, и по ней оказалось крещеных здесь 40, из которых 15 ныне в других местах, 3 умерло, 4 охладело, остальные 17 налицо, в 10 домах, из них в двух — все христиане, в прочих по одному. Кроме того, здесь ныне находятся крещеные в других местах: один из Хакодате и семья покойника Якова Савале, служившего некогда катихизатором; жена и трое детей: Павел, девятнадцати лет, служит на почте, Ирина, двенадцати лет, Михаил, девяти лет. Сказал я тут же жене Саваде, чтобы она дочку доставила в нашу Миссийскую школу, в Токио, дал потом и денег, 5 ен, на дорогу, — вдова очень была обрадована этим, а Ирина, видимо, девочка умная; Михаил тоже показался мне бойким и умным мальчиком; сказал я, что принят будет и он на воспитание в Семинарию, когда подрастет. — Здесь же я увидел всю семью плохого по способностям и успехам семинариста Мирона Сёо. пришедшую из Осаризавамура. 1 ри от Ханава, повидаться со мной; в ней дед Елисей, баба Акилина, отец Варнава, мать Сусанна, дети: Илья четырнадцати лет, Павел восьми, Акила шести, Иов четырех; все очень бедны; Илья показался мне весьма умным мальчиком, не в своего брата Мирона, и я пригласил его в Семинарию, когда будет набор в будущем году; служит он ныне где–то приказчиком, получает 1 ену 80 сен в месяц, на которые должен и пропитывать себя, — довольно наглядное показание бедности.