Павел Анненков - Жизнь и труды Пушкина. Лучшая биография поэта

Вместе с отсутствием 33-х братьев царевича, брошенных в море, как и он, пропали и все подробности, до них касающиеся, между прочим, и способ, каким царевич узнает после их чудного спасения, что они — его братья. Он просит мать свою напечь лепешек из молока ее грудей: первый брат, отведавший лепешку, тотчас же воскликнул: «Ах, братцы, до сих пор не знали мы материнского молока» — и открыл себя. Много еще и других выдумок, созданных или полученных народом, со всей их затейливостью, с признаками особенной деятельности воображения, тщательно занесено Пушкиным в свои тетради. К некоторым он сделал пояснения. В одной сказке баснословного царевича ведут на казнь по проискам мачехи; он хохочет. А чему? Да тому, что передние колеса едут за лошадью, а задние-то за чем? Когда потом этот же царевич вешает купца Шелковника на шелковой виселице, Пушкин приписывает: «Вот куда каламбуры зашли». Трогательное впечатление производят эти рассказы няни, записанные в той же тетради, где и начало романа «Арап Петра Великого», и «Евгений Онегин», и «Цыганы», и много отдельных мыслей, блещущих умом и проницательностию [84].

В двух верстах от Михайловского лежит село Тригорское, известное публике по стихам Н. М. Языкова. Там жило доброе, благородное семейство П. А. О[сипово]й, с которым Пушкин был в постоянных сношениях, любя его образованную и вместе сельски простую жизнь. Он часто там обедывал, часто туда заходил в своих прогулках и проводил там целые дни, довольный откровенной дружбой, с какой его встречали, и привязанностью всех членов его. Он посвятил П. А. О[сипово]й свои чудные подражания Корану, написанные, можно сказать, перед ее глазами, и вообще семейство это действовало успокоительно на Пушкина. Он встречал в нем и строгий ум, и расцветающую молодость, и резвость детского возраста. Усталый от увлечений первой эпохи своей жизни, Пушкин находил удовольствие в тихом чувстве и родственной веселости: грациозная гримаса, детская шалость нравились ему и занимали его. Если около этой поры еще встречаются восторженные стансы, как, например, «Я помню чудное мгновенье…», то более в виде мгновенного порыва, чем постоянного душевного настроения. Погруженный в свои воспоминания, Пушкин думал о славе и в ней искал успокоения для своего сердца и отмщения за все волнения и утраты его:

С тех пор действительно началось его постоянное служение славе, хотя цель, выраженная в стихах, давно была утрачена. Непрерывная литературная переписка с друзьями принадлежала к числу любимых и немаловажных занятий Пушкина в это время. Переписка Пушкина особенно драгоценна тем, что ставит, так сказать, читателя лицом к лицу с его мыслию и выказывает всю ее гибкость, оригинальность и блеск, ей свойственный. Эти качества сохраняет она даже и тогда, когда теряет достоинство непреложной истины или возбуждает вопрос. Мы имеем только весьма малую часть переписки Пушкина, но и та принадлежит к важным биографическим материалам.

Первая глава «Онегина» (появилась в 1825 г.). — Пролог к ней «Разговор книгопродавца с поэтом», значение его. — Журнальные толки об «Онегине». — «Московский телеграф» 1825 г. — Отзыв «Сына отечества» 1825 г. — Мнение друзей и почитателей. — Пушкин письменно защищает поэму. — Вопрос о том, «что выше — вдохновение или искусство». — Прение Байрона с Воульсом и применение этого спора к русскому спору по поводу «Онегина». — Предчувствие будущего развития идеи романа и письмо Пушкина об этом. — Заметка о Татьяне. — Осуждение эпитета «сатирический», данного роману в предисловии. — Значение романа. — Появление «Горя от ума», письмо Пушкина с критическим разбором комедии. — «Цыганы», отрывок из письма с заметкой о них и об «Онегине». — Появление отрывков «Онегина» в «Северных цветах». — Появление «Цыган» среди других печатных произведений Пушкина. — Требования по поводу «Цыган». — Создание «Бориса Годунова». — Мнение самого Пушкина о «Борисе Годунове». — Около «Бориса Годунова» сосредоточиваются мысли Пушкина о драме. — Французские письма Пушкина о трагедии вообще и о «Борисе Годунове». — План предисловия к «Борису Годунову». — Второе французское письмо с изменившимся взглядом на Байрона и мыслями о сближении с Шекспиром. — Отрывок из предполагавшегося предисловия к драме. — Значение и пример полурусских, полуфранцузских фраз у Пушкина «о Валтер-Скотте». — Намерение написать полную картину Смутного времени. — Примеры сочетания размышления с вдохновением. — Программа письма Татьяны к Онегину. — Программа стихотворения «Наполеон», писанного в Кишиневе. — Программа для встречи Онегина с Татьяной. — Как писал Пушкин первые сцены «Годунова». — Процесс создания сцены Григория с Пименом. — Отступления, рисунки, перерывы в сцене, окончательная отделка сцены Пимена. — Первоначальная форма стихов «Не много лиц мне память сохранила…». — Сцена Пимена в печати в «Московском вестнике» 1827 г. и несбывшиеся ожидания успеха. — Новый взгляд на спор о классицизме и романтизме и на потребности публики. — Письмо по поводу «Бориса Годунова» о требованиях публики. — Замечание о летописях. — Несмотря на холодный прием, Пушкин возвращается к своему труду. — Аристократизм Пушкина, любовь к предкам. — Пять строф из «Моей родословной» в «Отечественных записках» 1846 г. — Значение «Бориса Годунова». — Пушкин отдаляется от публики и уходит в себя. — Отрывки из французских писем Пушкина касательно его настроения по окончании «Бориса Годунова», он прощается с публикой.

Первая глава «Онегина» появилась в печати в течение 1825 года, предшествуемая известным прологом «Разговор книгопродавца с поэтом», который был окончен в Михайловском 26 сентября 1824 года и о значении которого весьма мало говорили: так затемнен он был романом, поглотившим все внимание публики и журналистов. А между тем в прологе глубоко и поэтически выражено состояние художника, уединенно творящего свои образы посреди шума и внешних волнений, как вообще любил себе представлять художника сам Пушкин. Вскоре мы увидим, что он усвоил себе теорию творчества, которая проводила резкую черту между художником и бытом, его окружающим. Стихи, которыми он очертил свой идеал поэта, весьма основательно прилагались у нас к самому автору их: