Степан Бардин - И штатские надели шинели

Поэтому, как позднее я узнал от комдива, он решил использовать оставшееся до наступления время для того, чтобы еще и еще раз помочь людям преодолевать "психологический барьер". Необходимо было разъяснить бойцам, что враг уже надломлен своими неудачами и успехами Красной Армии. Он боится наших атак под Ленинградом и, наверняка, нервничает. Это должен осознать каждый боец и командир.

Перед Константином Владимировичем Введенским встала задача собрать волю и энергию людей в единый кулак, добиться того, чтобы весь механизм дивизии действовал, как часы, четко и безукоризненно! Опыт показывает, что успех зачастую зависит от первых шагов. Поднимутся все разом, сделают рывок вслед за огневым валом, упредят действия противника - тогда никто их не остановит, враг будет сокрушен! Стало быть, начинать атаку должен тот, кто лучше подготовлен, где командир полка более опытен.

Вероятно, поэтому, когда командиры полков собрались, Введенский сразу же сообщил:

- Первым в атаку идет полк Краснокутского.

- Есть первым! - откликнулся Ефим Маркович, довольный, что ему поручают самое ответственное дело - возглавить штурм вражеских позиций.

Рекогносцировка заняла почти целый день. Плацдарм для исходных позиций на линии Шушары - платформа Пулково - Нижнее Койрово был изрыт траншеями, землянками, дотами и дзотами. Местами сохранились мелкий кустарник, полуразрушенные жилые дома и скотные дворы. Участок врагом не просматривался. И все же было решено занять его лишь с наступлением темноты.

В течение двух ночей по Московскому и Измайловскому проспектам под Пулково было переброшено десять тысяч бойцов и командиров, артиллерия и другие поддерживающие технические средства. Разместились бойцы в землянках, в сооруженных из снега "домиках" и даже в нишах траншей. Дивизии повезло: под утро пошел обильный снег, запорошивший свежие следы.

Заняв исходные позиции, дивизия затаилась, "просидев" безмолвно тридцать пять томительных часов. Днем люди отдыхали, а с наступлением темноты начиналась бурная деятельность: уточнялся порядок взаимодействий, подвозились боеприпасы, давались последние наставления, определялся маневр для каждого подразделения и бойца, удлинялись отводы от траншей в сторону противника, проводились политбеседы. Иными словами, люди настраивали себя для решающего удара.

9

Меня в эти дни в дивизии уже не было. Как нередко случается на войне, я неожиданно оказался на Карельском перешейке, где начал работать в армейской газете. Узнав о готовящейся операции по снятию блокады, с разрешения начальника политотдела 23-й армии, немедленно помчался к своим, в родную дивизию.

Полковника Введенского я застал в доте на стыке Варшавской железной дороги и Московского шоссе. Дот был приспособлен под командный пункт дивизии. Комдив выглядел усталым, сказывалось напряжение. Сначала Константин Владимирович попросил перенести наш разговор на утро, но, узнав о цели моего спешного приезда, согласился дать интервью.

- Ладно, - сказал он устало, - о таком событии, к какому мы готовимся, наши потомки должны что-нибудь да знать.

- У меня более скромная задача, - пояснил я, - написать корреспонденцию.

Введенский не любил, да и не умел подробно, со сногсшибательными фактами, рассказывать о своих делах. Привыкший отдавать приказы и распоряжения подчиненным, он стремился излагать свои мысли предельно кратко, без лишних рассуждений и эмоций. Вот и теперь, отвечая на мои вопросы, он не сказал ни одного лишнего слова, не привел ни одной интересной детали, в чем я, естественно, нуждался больше всего. Он говорил языком воинского устава строго и сухо.

- К бою дивизия готова, - начал он, взвешивая каждое свое слово, точно они ценились на вес золота. - Нам удалось хорошо подготовить личный состав за время пребывания в резерве. Главное внимание мы уделили современной наступательной тактике в масштабе батальона, роты, взвода, отделения, а также физической закалке и выносливости бойцов. Ежедневно каждое подразделение совершало семикилометровые броски, затрачивая на это не больше часа. Это расстояние было выбрано не случайно. Именно такое расстояние потребуется преодолеть в первый день наступления. Тщательно отработали технику взаимодействия пехоты с огневыми средствами, добиваясь, чтобы она двигалась вплотную за огневым валом артиллеристов, не боялась разрывов снарядов. Добиться этого было не так-то просто. Пришлось потрудиться, чтобы у людей исчез страх. Бойцы дивизии научились стрелять на ходу из всех огневых средств и метать в цель гранаты. Сформировали и обучили штурмовые отряды, роты автоматчиков и лыжный батальон.

- Смотр готовности дивизии проводился? - прервал я его неторопливый рассказ.

- Да. Ее готовность оценена на "отлично".

- Выходит, не зря потрудились... А нельзя ли назвать подразделение, добившееся наилучшей оценки?

- Пожалуйста. - И он протянул мне дивизионную газету "За победу" со статьей о стрелковом отделении сержанта Семенкова.

"Передвигаясь на рубеже атаки по открытой местности при сильном огне "противника", - писала газета, - сержант Семенков применил короткие перебежки по одному. Бойцы отделения поддерживали передвижение своих товарищей огнем. С выходом на огневой рубеж каждый немедленно окапывался... Затем, следуя за артиллерийским валом, они внезапно атаковали "врага", вскакивали в его траншеи и вступали в рукопашную схватку... В ходе занятий бойцы несколько раз попадали под минометный огонь "противника". И тогда отделение сильным броском вперед выходило из зоны обстрела... Для того чтобы занять следующий рубеж, нужно было преодолеть речку шириной в 6-7 метров. Для переправы были использованы козлы и штурмовые лестницы..."

Константин Владимирович достал план подготовки к наступательному бою и стал перечислять отдельные темы, которым придавалось особое значение: "Боец, знай свой маневр", "Отражение контратаки противника силами роты, взвода, отделения", "Стрельба прямой наводкой по танку противника", "Взаимодействие пулеметчика со стрелками", "Как закрепиться на занятом рубеже", "Ночные действия"...

Назвав эти темы, комдив бросил на стол план и, заложив руки за спину, стал ходить по землянке, звеня шпорами. Хотя кавалеристом он никогда не был, а шпоры любил носить: очевидно, ему нравилось, как они позвякивали...

Я поинтересовался подготовкой командного состава, в частности способностями командиров полков, ибо от их умения и находчивости во многом зависел успех наступления. Введенский остановился в задумчивости. Затем резко повернулся ко мне и быстро заговорил:

- Командиры полков очень разные по своей подготовке, опыту и, конечно, по характеру. Краснокутский, например, на ходу подметки рвет. Он понимает все с полуслова. Это человек опытный в военном деле, смелый и даже рискованный. На него можно положиться в любой обстановке. Недаром ему Героя присвоили. Никулин - медлителен, ему не хватает военного образования. Но честен. Врать не будет. Если Краснокутский истину познает сразу, то Никулин - долго и мучительно. С ним рядом всегда должен находиться советчик. На время первых боев я к нему посылаю заместителя начальника штаба. Подполковник Зубов - грамотный командир, но в деле я его еще не видел. Командир артполка, майор Слепенков, фантастически смелый. За этот полк я спокоен, так как и командир и его заместитель по политчасти майор Гусев опытные руководители.