Людмила Богданова - Владимир Басов. В режиссуре, в жизни и любви

Фатеева получилась той особенной женщиной, что запомнилась и полюбилась читателям книги, – легкая походка, светлые глаза, внешняя сдержанность и потрясающее тепло, исходящее от всего ее существа, умница и праведница – настоящая женщина в каждом поступке, в каждом движении, слове. Женщина, даже в рамках жестко регламентированных производственных отношений сохранившая красоту и элегантность, чувственность и нежность. И даже ее несложившаяся женская судьба все равно казалась завидной – героиня Фатеевой оставалась одна, но она была любима и умела любить.

И даже несмотря на то, что героине Фатеевой остался минимум от возможного экранного времени, режиссер и актриса сделали все, чтобы этот образ вызывал всеобщие симпатии. Эта Тина была необычной начальницей – она не стучала кулаком по столу, не повышала голос, не пробивала «всем корпусом» стены непонимания и души сомневающихся. Она излучала свет и притягивала к себе, как магнит.

И хотя Басова впоследствии не раз упрекали в том, что линия Тина—Бахирев очерчена в фильме более бегло и скупо, чем в романе, но, несмотря на лаконичность кинорассказа об их любви, эти отношения воплощали собой на экране красоту и глубину подлинных чувств. «Создатели фильма говорят о любви целомудренно, строго, но мы верим Тине и Бахиреву. Потому что не раз видели, как вспыхивала радость взаимного понимания в их глазах, как тянулись они друг к другу в минуты удач и огорчений», – писал один из рецензентов после выхода картины в большой прокат.

А какой поэтической силой были наполнены два главных по событийной значимости эпизода встреч Тины и Бахирева! Вот сцена безмолвного объяснения – поцелуй у березки в тихом и торжественном белом лесу: выражение глаз Тины—Фатеевой, лучащихся особо нежным, согревающим душу светом, говорит неизмеримо больше, чем любая реплика в диалоге. И финал – последнее прощание, тоже у березки: Бахирев на подножке попутной машины подъезжает, чтобы перехватить идущую с завода Тину, и у него не хватает сил и слов, чтобы сказать больше, чем чувствует он, и видят зрители. Как мимолетно это экранное мгновение последней встречи – ссутулившийся под гнетом обстоятельств Бахирев, вынужденный уехать от своей любви, и Тина – напряженная, словно струна, буквально слившаяся со стволом дерева, словно ища в его жизненных соках поддержку. Даже в этих, казалось бы, незамысловатых, знаковых мизансценах, графически выразительно выстроенных режиссером Басовым, Фатеева столь достоверна была в изображении счастья и драмы, что эпизоды приобретали еще большую многозначительность и весомость.

Одна из самых красивых сцен в фильме – утренняя встреча Тины и Бахирева—Ульянова в цехе: просидевшая всю ночь за чертежами Тина просыпается, услышав изумленный и обеспокоенный за нее родной голос: «Всю ночь работала?» И мы видим ее по-детски беззащитный взгляд лучащихся теплом прозрачных глаз, видим, как она откидывает волосы со лба, открывая волнующее, неправдоподобно прекрасное лицо, и попадаем – безнадежно, безвозвратно – под обаяние актерского, магически всесильного очарования. Кажется, и сам режиссер словно напоследок смотрел влюбленными глазами с помощью оператора через глазок кинокамеры на Фатееву и не мог налюбоваться на эту навсегда ускользающую из его жизни красоту.

Роль Тины стала этапной в киносудьбе Фатеевой, сам фильм – в дальнейшем творчестве Басова, но в их личной жизни успех «Битвы в пути» уже ничего не мог изменить. Они оба тяжелейшим образом переживали трагедию расставания, но если для Фатеевой это было ее собственное решение, то для Басова ситуация складывалась совершенно иначе – его бросила любимая жена. Еще одно крушение надежды на счастье, еще один «дантов» круг, в котором надо было пройти ад развода и очередного разочарования в сделанном когда-то выборе. Близкие друзья режиссера рассказывали, что отчаяние Басова было столь велико, что в какой-то момент он даже хотел покончить с собой.

Еще три года после официального развода Басов и Фатеева жили в одной квартире, и, когда пришло время разъехаться уже окончательно, Фатеева, по ее словам, «помогала мужу укладывать вещи и плакала – все так срослось за годы, проведенные ими вместе». Супруги не расстались друзьями, по крайней мере, первое после развода время. И хотя еще много лет они жили на одной улице, Басов почти не видел родного сына – Владимир-младший рос в Харькове, у бабушки.

От депрессии оба спасались в работе. Фатеева уехала к Черному морю, где снималась в очаровательной лирической комедии Г. Оганесяна по сценарию С. Михалкова «Три плюс два» вместе с Н. Кустинской, Е. Жариковым, Г. Ниловым и… Андреем Мироновым.

Именно Миронов, по словам актрисы, помог ей пережить то самое страшное, первое время после расставания с Басовым. Миронов влюбился в синеглазую красавицу стремительно, со всем пылом, на который был способен примерный мамин сын. Он не обращал внимания ни на разницу в возрасте (Фатеева была на несколько лет старше Андрея), ни на то, что у его любимой был ребенок, а сама она уже прошла суровую школу семейной жизни. Обаятельный и веселый Миронов преданно смотрел Фатеевой в глаза не только по роли, он, по ее собственному выражению, «отогрел душу», заледеневшую после недавней семейной трагедии.

Но интеллигентный, милый молодой человек не смог «соперничать» для Фатеевой с бывшим супругом ни в чем – она все время сравнивала Андрея с Басовым, и сравнение это было не в пользу первого. Басов по-прежнему оставался для нее символом настоящего мужчины. В их пусть нелегкой совместной семейной жизни присутствовали совсем другие масштабы человеческих страстей. Басов был человеком зрелым, прошедшим войну, опытным режиссером. Юный, трогательно влюбленный в нее Миронов был совершенно другим – мог что-то кричать, стоя под балконом, бросать камушки в окно, вызывая ее из дома, и романтически шептать слова любви в телефонную трубку. «Когда мы встречались после какого-то перерыва, Андрей в первый момент всегда жутко терялся, потом брал себя в руки, начинал говорить какие-то эпатажные тексты, чтобы скрыть волнение. Однажды мы ехали с ним вдвоем в купе, и он все время пытался меня поддеть, потому что я была единственной женщиной, которая отказалась стать его женой», – вспоминала то время Наталья Фатеева.

В общем-то рациональной, уравновешенной Фатеевой это все казалось «детскими радостями», которые, конечно, доставили ей много приятных минут, но не могли полностью компенсировать утраченное. И хотя Миронов даже представил Наталью матери как будущую жену, Фатеева не приняла его предложения. Она со свойственной ей бескомпромиссностью сделала то, что считала единственно правильным: однажды пригласила к себе на день рождения двух, как ей виделось, абсолютно подходящих друг другу людей – Андрея Миронова и Ларису Голубкину. Свела и благословила.