Нил Никандров - Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло»

Между тем представитель ФБР в Мехико продолжил работу по сбору сведений об Арари. Ему удалось установить, что «объект» прибыл в Мехико в мае 1938 года как лицо, спасающееся от политических преследований в Аргентине. Был выявлен один из адресов «аргентинца» в Мехико — на улице Хусто Сьерра. Консьерж сообщил, что Арари писал статьи для сталинских газет и активно работал в компартии. Не обладая явными источниками поступления денег, он производил впечатление человека, который не испытывал в них нужды. Арари довольно часто получал корреспонденцию из России и имел в Мехико дядю (с которым познакомил консьержа). За время проживания на улице Хусто Сьерра Арари совершил две поездки: одну в Нью-Йорк на Конгресс молодежи (в 1938 году), другую — в Гавану. «Аргентинец», несмотря на свою лояльность партии, неожиданно был исключен из нее незадолго до покушения 24 мая «по подозрению в троцкизме», о чем не преминул рассказать консьержу.

За день до того как покинуть Мексику, Арари организовал прощальный обед в доме миссис Кайса в Колонии Легария. Эта дама, полячка по происхождению, сталинистка по убеждениям, подрабатывала уроками английского языка. Она приехала в Мехико из Испании. По словам одного из приглашенных на обед, это была «типичная пирушка гринго», в которой принимал участие и Жак Морнар. Представил его гостям Хосе Арари. По данным, полученным от другого информатора ФБР в Мехико, «аргентинец» присутствовал на другой пирушке, когда Морнар с «помпой» обмывал приобретение в США шикарного «бьюика».

Уезжая из Мехико, Арари одним знакомым говорил, что возвращается в Аргентину, другим — что собирается учиться в американском университете на стипендию, которую ему выделило посольство США в Мексике. В Нью-Йорк Арари выехал 13 июля 1940 года. По оценке ищеек ФБР, на основании этих данных локализовать Арари на территории США будет несложно.

Однако агенты ошиблись. Арари как в воду канул. Никакой новой информации о нем ФБР получить не удалось…

По распоряжению Центра Иосиф приступил к подготовке своей собственной «эвакуации» в Аргентину, где ему предстояло отсиживаться до тех пор, пока не затихнет «шум погони». Информация, которой располагали в резидентуре, была тревожной: агенты ФБР развернули поиски по всей стране, предъявляя фотографию «Арари» осведомителям в ресторанах и злачных местах, в портах и на вокзалах. Поэтому паспорт на это имя был сожжен, а взамен появился другой — чилийский, подлинность которого не вызвала бы сомнений у самого дотошного сотрудника пограничной стражи. Григулевич был доволен. Ему предстояло вернуться в Буэнос-Айрес. Куратор из резидентуры посоветовал избрать окружной путь: перебраться из Нью-Йорка в Сан-Франциско и там приобрести билет на пароход в Гавану. Оттуда можно спокойно отправляться в «южносельскую страну» [32] По кодированной переписке НКВД «южносельский» означало «южноамериканский». Аргентину, не опасаясь цепких глаз агентов ФБР.

Лауре тоже пришлось бросать дела в Мехико и срочно уезжать в Нью-Йорк. Случилось это летом 1941 года после тревожного предупреждения, полученного от директора школы: ее разыскивает полиция. Неутомимый Нестор Санчес вспоминал все новые подробности о таинственном «французском еврее». Однажды кто-то показал ему на худенькую девушку с косичками и сказал, что это «подружка» «Фелипе», учительница начальной школы. Этого было достаточно для организации розыска.

Нью-йоркская резидентура взяла Лауру под опеку. Ее надежды на скорую встречу с Иосифом не оправдались. На все просьбы отправить ее туда же, где находится муж, курирующий сотрудник Н. просил «набраться терпения» и «дать Иосифу время для устройства на новом месте». Но извещение о том, что в целях безопасности ее «перевели» из Мехико в Нью-Йорк, «Артур» получил. На вопрос о возможности приезда Лауры в Буэнос-Айрес ответ был дан уклончивый.

К сожалению, каких-либо воспоминаний Лауры о пребывании в Нью-Йорке не сохранилось. Известно только, что некоторое время она жила на конспиративной квартире на Авеню Рокамбо, часто бродила по ботаническому саду в Бронксе, часами сидела в читальных залах Нью-Йоркского университета. В архиве семьи Араухо есть несколько писем, которые Лаура послала своей матери из США. Это были странные письма. В них нет ни одного имени, нет названий улиц, нет ничего, никакого ориентира, за который можно было бы уцепиться, чтобы, при желании, отыскать автора. На одном из писем дата — 26 сентября 1941 года:

«Моя любимая мамулька!

Сажусь за пишущую машинку, чтобы сообщить тебе о моих делах. Знаю, что ты беспокоишься. Но ты не волнуйся, я чувствую себя лучше, здоровье мое идет на поправку. Недавно я побывала в школе, в которой буду учиться. Это современное заведение со всеми необходимыми условиями.

Среди огромного количества учащихся есть студенты, которые говорят по-испански. Так что будет с кем поговорить и скрасить мое пребывание здесь.

До начала занятий я решила побывать в самых известных местах Нью-Йорка (их тут много): ходила на театральные спектакли, в кинотеатры (очень элегантные), музеи естественной истории и изобразительного искусства, гуляла в городских садах и парках. Как видишь, я использую мое свободное время наилучшим образом. Пока не могу послать тебе мой адрес, потому что не знаю, где окончательно поселюсь. Вскоре надеюсь это сделать.

Здесь у меня уже есть несколько друзей. Это очень приветливые и гостеприимные люди, которые делают мою жизнь приятной, за что я им благодарна от всей души. Только за пределами своей страны по-настоящему начинаешь ценить дружеское отношение.

Как там ребята? [33] Имеются в виду сестры и братья Лауры. В семье Араухо было 12 детей. Надеюсь, что они не огорчают тебя. Если у тебя есть жалобы, напиши мне. Самое мое большое желание, чтобы они с каждым днем все лучше относились к тебе и исполняли свои обязанности по дому. Скажи им, что я часто вспоминаю о них. Крепко обнимаю тебя».

Примерно через месяц Лаура вновь пишет в Мехико:

«Любимая мамочка!

Прежде всего хочу сказать, что я была настолько занята, что у меня не оставалось ни одной свободной минуты. Лекции тяжелые, я должна посвящать им много времени и при этом часто не успеваю выполнить задания. Но ты должна быть полностью спокойна: дела у меня обстоят отличнейшим образом. Чтобы ты не беспокоилась, скажу, что лечит меня превосходный врач, университетский профессор, видный специалист. Мне делали инъекции инсулина, что-то около 30 или 40, помимо тонизирующих вливаний и питья витаминов от “а” до “z”. А если упомянуть о том, что у меня специальный режим питания, то ты поймешь, что результаты налицо. Я поправляюсь на килограмм, а то и два, в неделю. С первоначального веса я прибавила целых восемь килограммов, сейчас он — 44 кг.