Анастасия Готовцева - Рылеев

В начале 1824 года, сразу после выхода второй книжки альманаха, у Рылеева и Бестужева произошла размолвка со Олениным, они решили отказаться от его услуг и начать самостоятельно издавать «Полярную звезду». Однако конкуренты стремились отобрать у альманаха его лучших авторов (подробнее об этом будет рассказано в третьей главе). Чтобы сохранить авторский состав альманаха, требовалось придумать нечто привлекательное, такое, чего не было ни в одном другом издании. Рылеев и Бестужев решили выплачивать авторские гонорары — и тем самым положили начало российской коммерческой журналистике.

Однако для осуществления этого решения требовалось много денег. Даже если не брать в расчет сумму, нужную для выплаты гонораров, издание альманаха стоило очень дорого. На бумагу для полного тиража, на типографские расходы, на изготовление оттисков виньеток и рисунков необходимо было около двух тысяч рублей ассигнациями, что превышало годовое жалованье штабс-капитана гвардии более чем в два раза {112} 112 См.: Литературное наследство. Т. 16-18. М., 1934. С. 590-591; Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е. (далее — ПСЗРИ-1). СПб., 1830. Т. 43. Ч. 2. № 27335. С. 89. .

У штабс-капитана Бестужева, адъютанта герцога Александра Вюртембергского, управлявшего ведомством путей сообщения, таких денег быть не могло, он жил только на жалованье. Его большая семья, состоявшая, кроме него самого, из матери, трех незамужних сестер и четверых братьев, один из которых был несовершеннолетним, остро нуждалась в деньгах {113} 113 См.: Чернов С.И. Имущественное положение декабристов // Красный архив. 1926. № 2 (15). С. 170. . «Финансистом» «Полярной звезды» стал Рылеев, и его деятельность на этом поприще оказалась весьма успешной.

После смерти Петра Малютина Рылеев вместе с вдовой генерала был назначен опекуном его детей. Согласно закону задача опекунов состояла в том, чтобы «пещись о пользе и благосостоянии» малолетних, сохранять и приумножать их имущество до их совершеннолетия.

Впоследствии, когда Рылеев уже находился в тюрьме, Екатерина Малютина предъявила к нему финансовые претензии. Она писала письма в различные инстанции, утверждая, что тот не выполнил свои опекунские обязанности. Малютина, как следует из ее писем, полагалась на «услужливую вежливость» Рылеева, «верила во всём ему не как опекуну, а более как доброжелательному родственнику», «быв уверена в честности и благонадежности своего соопекуна, полагала, что собственность сирот соблюдается с выгодою; а о противном никогда и не воображала, чтобы он мог каким-либо образом польститься на обиду малолетних». Рылеев же, злоупотребив ее доверием, якобы оставил ее, «бедную вдову», и детей без средств к существованию {114} 114 РГАЛИ. Ф. 423. Оп. 1. Д. 61. Л. 30, 32. .

Судя по письмам Малютиной, ей открылись глаза на нечистоплотность Рылеева в декабре 1825 года, когда «премудрый государь, как по вдохновении свыше, поручил искоренить гнездящееся в столице сей зло и облегчить участь страждущих» {115} 115 РГИА. Ф. 1348. Оп. 51. Д. 401. Л. 10. . Однако «зло» обнаружилось и в самом семействе генеральши: был арестован ее сын. Поэтому, пишет Малютина, «в сие ужасное для меня время, быв удручена по известным начальству причинам тягчайшею печалию, не только не могла припомнить о делах и обязанности опекунши, но едва не пострадала из привязанности к сыну собственною жизнию, с которого времени ныне едва только начинаю приходить в себя и, побуждаясь долгом матери, обязанною нахожусь пещись о пользе и благосостоянии своих детей» {116} 116 РГАЛИ. Ф. 423. Оп. 1. Д. 61. Л. 30 об. . Следствием выхода Малютиной из состояния «тягчайшей печали» как раз и стало предъявление ею финансовых требований Рылееву

Суть дела состояла в следующем: еще в 1802 году Петр Малютин положил в Опекунский совет при Санкт-Петербургском воспитательном доме 12 тысяч рублей для обеспечения денежного иска, предъявленного кредиторами одному из его умерших приятелей. Среди функций опекунских советов, кроме заботы о сиротах и вдовах, были и банковские. Согласно екатерининскому указу 1772 года советы имели право принимать вклады для приращения процентами, специально для этих целей при них создавалась сохранная казна {117} 117 См.: ПСЗРИ-1. Т. 19. № 13909. С. 631-658. . Вложив деньги, Малютин получил свидетельства о их приеме — два шеститысячных билета {118} 118 См.: РГИА. Ф. 1348. Оп. 51. Д. 401. Л. 10, 22 об.-23 об,, 26 об.-27. , которые отдал в Надворный суд, где рассматривалось дело о денежном иске.

По закону деньги эти можно было в любое время обналичить (как тогда говорили, «разменять») {119} 119 См.: ПСЗРИ-1. Т. 19. № 13909. С. 651. , что и сделал Рылеев, став опекуном детей Малютиных. 19 октября 1823 года он с согласия Малютиной забрал билеты из суда, а вместо них в обеспечение иска в Опекунский совет были заложены петербургский дом Екатерины Ивановны и имение Батово. Вследствие этой операции они получили, с учетом процентов, 17 140 рублей 36 копеек. Малютина утверждала, что все эти деньги Рылеев оставил у себя, а она и ее дети из вырученных сумм практически ничего не получили {120} 120 См.: Общий алфавит фамилиям владельцев Российской империи, которых недвижимые имения находятся под запрещением, составленный из трех периодических изданий: А. Сенатских Объявлений, Б. Примечаний к ним и В. Свода Запрещений, до 1833 года напечатанных: Литера М. М., 1834. С. 46; Литера Р. М., 1834. С. 169; РГАЛИ. Ф. 423. Оп. К Д. 61. Л. 30 об. .

В России со времен Екатерины II существовали законы, регулировавшие подобные сделки. Для получения сумм из сохранной казны под залог недвижимого имущества вкладчику необходимо было представить в Опекунский совет особое свидетельство, в котором указывалось, что имение дворянина действительно состоит «в собственном его владении», «спору на сие имение, никаких исков и запрещения нет» и оно «может служить благонадежным залогом при займе денег». Свидетельство это выдавалось палатой гражданского суда той губернии, в которой находилось имение, за подписью всех членов и печатью палаты. Однако такие свидетельства часто выдавались с нарушением законодательства. Сенат давал гражданским палатам регулярные предписания о «непременном и точном исполнении изданных на означенный предмет постановлений» {121} 121 См.: ПСЗРИ-1. Т. 22. № 16407. С. 627; Т. 27. № 20285. С. 158; Т. 36. № 27915. С. 326-327; № 27919. С. 328-330; № 28057. С. 520-521. , но сразу справиться со всеми нарушениями было сложно.

Этот недостаток заемной системы и использовал Рылеев. При операции с «разменом» билетов он совершил обычный подлог. Батово не могло быть заложено, поскольку он не владел им, «в 1823-м году не имел никакого недвижимого имения — а досталось таковое ему впоследствии уже времени по наследству после покойной его матери подполковницы А[настасии] М[ихайловны] Р[ылеевой], умершей 1824 года в июне месяце» {122} 122 РГАЛИ. Ф. 423. Оп. 1. Д. 61. Л. 33. . Естественно, ответственность за этот подлог должны были разделить с ним члены Санкт-Петербургской палаты гражданского суда, подписавшие заведомо ложный документ.