Анастасия Готовцева - Рылеев

Многие из учеников академика впоследствии вспоминали его добром. Так, Пестель, выпускник Пажеского корпуса, утверждал, что именно преподаватель статистики привил ему любовь к политическим наукам. Очевидно, что с ним мог согласиться, например, Булгарин, в полном объеме прослушавший курс Германа в кадетском корпусе и называвший его «ученым и добрым» человеком» {223} 223 См.: ВД. Т. 4. М.; Л“ 1927. С. 89; Булгарин Ф. В. Указ. соч. С. 127. . Однако Рылеев, переведенный во взрослое отделение корпуса примерно за год до ухода знаменитого преподавателя, просто не успел побывать его учеником.

Размышляя впоследствии о трагической судьбе Рылеева, Николай Греч утверждал: либерального «вздора» Рылеев «набрался» «из книги “Сокращенная библиотека”, составленной для чтения кадет учителем корпуса, даровитым, но пьяным Железниковым, который помешал в ней целиком разные республиканские рассказы, описания, речи, из тогдашних журналов». С Гречем яростно спорил Кропотов: «Напечатанная в корпусной типографии безобразным шрифтом и на серой бумаге, она со дня своего появления в свет находилась в каком-то у всех пренебрежении, никто и не брал ее в руки, а если иногда и приводили из нее цитаты, то разве для потехи… Имея у себя в течение многих лет эту книгу, мы никогда и не подозревали в ней свойства орсиниевской гранаты [1] Активный участник итальянского национально-освободительного движения Феличе Орсини 14 января 1858 года совершил неудачное покушение на французского императора Наполеона III. » {224} 224 Греч И. И. Указ. соч. С. 307; Кропотов Д. А. Несколько сведений о Рылееве. С. 13. .

Об авторе, майоре Петре Железникове, преподававшем в корпусе русский язык и словесность, оставил воспоминания и Фаддей Булгарин. В оценках Железникова он был не согласен ни с Гречем, ни с Кропотовым, поскольку, в отличие от них, был его учеником: «Русский язык, а в первых трех классах и литературу преподавал Петр Семенович Железников… П. С. Железников знал русский язык основательно, и притом был весьма силен в языках французском, немецком и итальянском. Еще будучи кадетом, он перевел Фенелонова “Телемака”. Перевод поднесен был императрице Екатерине II, которая щедро наградила переводчика, приказала напечатать книгу на казенный счет, в пользу автора, и ввести как классную книгу во все учебные заведения». Согласно Булгарину, во многом благодаря Железникову в корпусе «преобладал дух литературный над всеми науками». Этот дух возник в учебном заведении еще в середине XVIII века и был связан с именем его выпускника Александра Сумарокова, знаменитого поэта и драматурга, одного из основателей профессионального русского театра.

«Внимание двора к русской литературе, слава Сумарокова и русский театр в корпусе утвердили в кадетах любовь к русской словесности и отечественному языку, и эта любовь, поддерживаемая искусными преподавателями, каковы были Яков Борисович Княжнин и ученик его, Петр Семенович Железников, сделалась как бы принадлежностью корпуса и переходила от одного кадетского поколения к другому, даже до моего времени», — утверждал Булгарин. О «Сокращенной библиотеке» — хрестоматии, собранной Железниковым специально для кадет, мемуарист пишет, что она составила «нравственный переворот в корпусе»: «Железников извлек, так сказать, эссенцию из древней и новой философии, с применением к обязанностям гражданина и воина, выбрал самые плодовитые зерна для посева их в уме и сердце юношества. Различные отрывки в этой книге заставляли нас размышлять, изощрять собственный разум и искать в полных сочинениях продолжения и окончания предложений, понравившихся нам в отрывках» {225} 225 Булгарин Ф. В. Указ. соч. С. 117, 127, 129, 150. .

Впрочем, все рассуждения о том, был ли Железников «пьяным» республиканцем, составителем никому не нужной книжки или лучшим корпусным преподавателем, чья хрестоматия способна была разбудить умы воспитанников, имеют к Рылееву весьма опосредованное отношение. Железников прекратил преподавательскую деятельность в 1807 году, когда Рылеев либо еще учился в малолетнем отделении, либо только что перешел во взрослое. Единственное, чему мог учить его Железников, — чистописание. Очевидно, что никакого влияния на формирование либеральных взглядов будущего лидера заговора учитель иметь не мог.

Кроме того, по справедливому замечанию Булгарина (подтвержденному, кстати, Кропотовым), в корпусе была прекрасная библиотека, собранная еще в XVIII веке и постоянно пополнявшаяся. «Библиотека корпуса открывается четыре раза в неделю, и каждый кадет, который предъявит подписанную начальником своей роты записку, получает для чтения книгу», — гласил путеводитель Шредера 1820 года {226} 226 Там же. С. 133; Шредер Ф. А. Указ. соч. С 69, . Тому, кто хотел читать книги, не было никакой нужды ограничивать себя хрестоматией.

Еще одной достопримечательной фигурой в корпусе в годы учения там Булгарина являлся известный писатель Гаврила Гераков. «Он, — вспоминает Булгарин, — был отличным учителем истории, умел возбуждать к ней любовь в своих учениках и воспламенять страсть к славе, величию и подражанию древним героям… Мы многим обязаны Г В. Геракову за развитие наших способностей и возбуждение любви к науке, которая, по справедливости, называется царской!» {227} 227 Булгарин Ф. В. Указ. соч. С 117.

Гераков, писатель-дилетант, тем не менее вхожий в литературные круги Петербурга, был известен прежде всего своей трехтомной историко-патриотической книгой «Твердость духа русского» (первый раз она вышла в 1804 году, второй — в 1813—1814 годах). В ней были собраны рассказы, посвященные знаменитым деятелям русской истории (Дмитрию Донскому, Минину и Пожарскому, Александру Меншикову и др.), на примере которых, по мнению автора, следовало учиться любви к отечеству. Велик соблазн включить эту книгу в список источников позднейших рылеевских «Дум»; однако Гераков окончил педагогическую деятельность в 1809 году и сделать вывод о том, насколько он повлиял на Рылеева, невозможно.

Согласно «Адрес-календарям» на 1810—1814 годы, регулярно публиковавшим списки учителей 1-го кадетского корпуса, после ухода Германа, Железникова и Геракова в нем вообще не осталось сколько-нибудь заметных преподавателей. Более того, очевидно, что после того как корпус покинул Герман, единственный тогда в России специалист по статистике, эта дисциплина кадетам вообще больше не преподавалась.

«Вновь поступившие в учителя лица были выпускниками Первого же кадетского корпуса и не обладали надлежащей педагогической подготовкой и практическим опытом преподавания… Падение образовательного уровня учителей сопровождалось ухудшением их материального положения… Бедность учителей, их низкий социальный статус не позволяли им завоевать авторитет в глазах воспитанников. Часто наставники будущих офицеров являлись на занятия в рваной одежде и худых сапогах», — резюмирует современный исследователь {228} 228 Гребенкин А. И. Социокультурный облик преподавателей российских военных учебных заведений в первой трети XIX в. // Ученые записки Орловского государственного университета. 2009. № 1. С 33—34. . Ситуация с учителями в 1 -м кадетском корпусе стала понемногу исправляться лишь в 1830-х годах, когда правительство обратило, наконец, внимание на образование кадет.