Анастасия Готовцева - Рылеев

Эти письма, кроме всего прочего, подтверждают факт личного знакомства и делового общения Тургенева и Рылеева, а также проливают некоторый свет на то, почему одним из самых активных деятелей «Полярной звезды», фактически ее третьим составителем оказался князь Петр Вяземский, до 1824 года лично не знавший ни Рылеева, ни Бестужева.

Тридцатилетний Вяземский ко времени собирания первого выпуска «Полярной звезды» уже являлся известным литератором. Князь был вхож в придворные круги и имел при этом репутацию отчаянного либерала, говорившего «и встречному, и поперечному о свободе, о деспотизме» {474} 474 Цит. по: Ланда С. С . Указ. соч. С. 356. . Прослуживший несколько лет в Варшаве, в марте 1818 года официально переводивший с французского языка на русский речь императора Александра I, произнесенную на открытии Польского сейма, в 1821 году Вяземский был уведомлен о нежелательности его пребывания в Польше, после чего подал прошение о сложении с себя придворного звания камер-юнкера и уехал на жительство в Москву. Вяземский был одним из самых близких друзей Александра Тургенева, — о чем свидетельствует огромная переписка между ними.

Вяземский конечно же заочно хорошо знал обоих составителей альманаха. Его внимание к Рылееву в 1820 году в связи с сатирой «К временщику» привлек тот же Тургенев {475} 475 Остафьевский архив князей Вяземских. Т. 2. С. 151. . С Бестужевым Вяземский оказался по одну сторону литературных баррикад: он был одним из самых яростных критиков Шаховского и его «Липецких вод». Неизвестно, кто именно предложил Вяземскому дать его произведения в «Полярную звезду», зато подсчитано, что он лидировал по количеству произведений, отданных в первый выпуск альманаха.

В дальнейшем, в феврале—марте 1823 года, Вяземский познакомился с Бестужевым в Москве — и между ними завязалась оживленная переписка. Бестужев благодарил князя за то, что он прислал свои произведения («несколько новых монет с новым штемпелем таланта») для второй книжки альманаха, и подробно отчитывался о процессе ее собирания: «Жуковский дал нам свои письма из Швейцарии — это барельеф оной. Пушкин прислал кой-какие безделки; между прочими в этот год увидите там кой-каких новичков, которые обещают многое — дай бог, чтоб сдержали обет»; «Гнедич ничего беглого не написал и потому ничего и не дал»; «Денис Васильевич (Давыдов. — А. Г., О. К.) не смиловался и ничем не прислал нам, а его слог-сабля загорелся лучом, вонзенный в “Звездочку”. Не теряю надежды наперед, потому что он любил быть всегда впереди»; «Безголового инвалида Хвостова никак не пустим к ставцу» {476} 476 Бестужев А. А. Письма П. А. Вяземскому от 5 апреля 1823 г., 13 октября 1823 г., 1 — 18 января 1824 г., 28 января 1824 г. //Литературное наследство. Т. 60. Кн. 1. С. 202, 208, 211, 213. .

Бестужев благодарит Вяземского и за конкретную помощь в составлении издания — в частности, за привлечение к сотрудничеству поэта Ивана Дмитриева. Дмитриев, к тому времени уже пожилой человек (ему исполнилось 63 года), давно был живой легендой русской словесности, признанным «блюстителем», «верным стражем» «парнасского закона». Друг Державина и Фонвизина, Карамзина и Жуковского, он начал литературную деятельность во времена Екатерины II — и успешно совмещал ее с государственной службой в немалых чинах. Отставленный в 1814 году со всех должностей, он с тех пор жил в Москве в почете и уважении.

Ни у Бестужева, ни у Рылеева до 1823 года личных контактов с Дмитриевым не было — по крайней мере, о них ничего не известно. Однако участие маститого поэта придало альманаху больший вес; Бестужев просил Вяземского «поблагодарить почтеннейшего Ивана Ивановича» «за его басенки, они всем очень нравятся» {477} 477 Там же. С. 210. .

Зачем Рылееву и Бестужеву нужна была помощь Вяземского, в целом понятно: его имя, а особенно его контакты в литературных кругах были необходимы как воздух. Сложнее понять другое: зачем Вяземскому своим авторитетом и своими связями нужно было поддерживать двух начинающих «альманашников», которые к тому времени отнюдь не считались литераторами первого ряда. Ответ представляется достаточно простым: Вяземский в деле собирания альманаха выполнял не столько просьбы составителей, сколько желание Александра Тургенева. При этом, конечно, никакого министерского приказа касательно собственной литературной деятельности Вяземский, гордый и независимый поэт, не потерпел бы. Да и прямое руководство литературным процессом, как уже говорилось выше, было не в компетенции Тургенева.

Скорее другое: Тургенев, правая рука Голицына, выступал добровольным посредником между министром и литераторами. Сам же альманах был литературным проектом министерства в том смысле, что ему оказывалась информационная и цензурная поддержка. Причем, как следует из переписки Бестужева и Вяземского, оба корреспондента не питали никаких иллюзий относительно ангажированности «Полярной звезды». Бестужев радовался, рассказывая, как «князь Глагол» (в котором исследователи давно уже разглядели Голицына) остался доволен вышедшей в 1824 году книжкой. Вяземского же ангажированность альманаха и в особенности бестужевских критических обзоров раздражала. «Кому же не быть независимыми, как не нам, которые пишут из побуждений благородного честолюбия, бескорыстной потребности души?» — вопрошал он Бестужева в письме от 20 января 1824 года. Князь опасался, что если словесность пойдет по предложенному Бестужевым пути, то «сделается… отделением Министерства просвещения» {478} 478 Там же; Из литературной и общественной истории 1820—1830 гг. Письмо П. А. Вяземского А. А. Бестужеву от 20 января 1824 г. // PC. 1888. Т. 60. Кн. 11. С. 324. .

Содержание альманаха свидетельствует: в нем было крайне мало произведений, воспевавших непосредственно Голицына, его политику и его друзей, и вовсе ничего не говорилось о противостоящих Голицыну Аракчееве и «православной оппозиции» {479} 479 См.: Готовцева А. Г., Киянская О. И . Правитель дел. С. 119—124. . Смысл этого проекта был в другом: объединить российское литературное пространство, до того расколотое всяческими политическими, эстетическими и лингвистическими спорами. Пространство это должно было стать по преимуществу либеральным и лояльным к министру. Этот-то проект, по-видимому, и курировал Александр Тургенев. Очевидно, что идея пришлась по душе Вяземскому — и ради нее он готов был терпеть даже ангажированность «Полярной звезды».

Следует отметить, что в целом проект оказался удачным: второй выпуск альманаха разошелся в три недели тиражом 1500 экземпляров. По справедливому замечанию Фаддея Булгарина, «исключая Историю государства Российского Карамзина, ни одна книга и ни один журнал не имел подобного успеха» {480} 480 [Булгарин Ф. В.] Литературные новости // Литературные листки. 1824. Ч. l.№2. C.64-65. . Однако в мае 1824 года последовали отставки Голицына и Тургенева. Собранная в этом году и вышедшая на следующий год книжка «Полярной звезды» стала последней.