Феликс Медведев - О Сталине без истерик

Сначала мы разработали МиГ-1, а в начале войны начали выпускать МиГ-3. Эта машина достигала скорости в 640 километров в час и была способна обгонять в небе «мессершмитты». В обороне Москвы участвовало уже тысяча двести наших МиГов .

– Николай Захарович, когда я был мальчишкой, любил посещать Новодевичье кладбище, где захоронено много выдающихся личностей. И я подолгу стоял у мемориальной стены летчиков и пассажиров, погибших на самом большом самолете 1930-х годов «Максим Горький». Что же все-таки тогда случилось?

– В те годы страна, не без энтузиазма Сталина, болела гигантоманией. Вот в угоду ему и был сотворен самый большой в мире гражданский самолет. Следует сказать, что сам-то проект был удачным, авария произошла по человеческой глупости. На парад по случаю создания гигантской машины созвали всех участников проекта с семьями, детьми. На трибуне были и самые высокие кремлевские гости. Создатели машины, чтобы показать, как велик самолет, запланировали трюк: другой самолет обычных размеров должен был совершить «мертвую петлю» вокруг одного из крыльев. «Петлю» летчик сделал, но сбил крыло. И машина рухнула.

– Как вы расцениваете полет Путина на боевом самолете?

– Если честно, я не знаю, зачем это нужно. Ну, приятно, что Путин так боеспособен, не каждый из всех прошлых руководителей страны мог решиться на такое. Думаю, что и Сталин бы не решился. Да, наверное, и его окружение отсоветовало бы ему это делать .

Познакомил меня с Ольгой Евгеньевной Эдуард Штейн – литературовед, автор знаменитой книги «Поэзия русского рассеяния».

Из России она уехала в 1920 году, на американском миноносце. Уехала одна. Отца – он был в Белой армии – убили. В дни революционных боев погибли почти все ее родственники: честные, благородные люди.

– Если бы моему отцу, моему деду, моему дяде предложили миллион долларов, они даже не посмотрели бы на эти деньги, не позарились бы на них. Они честно служили царю и Отечеству. Таких людей сейчас нет.

Ее прадедушка – знаменитый граф Евдокимов, завоеватель Кавказа. Есть легенда, что царь подписал указ о присвоении ему звания генералиссимуса. Ее первый муж был прямым потомком Чингисхана. В нем текла древняя монгольская кровь; она – княгиня Чегодаева.

Последняя моя встреча с Ольгой Кларк была особенно долгой. Ольга Евгеньевна все вспоминала и вспоминала… Мне показалось, что ее жизнь – это сладковатые «брызги шампанского», которое, кстати, подносилось и подносилось к столу. Но мне это только казалось. Ее жизнь была не такой уж сладкой.

Уезжая из России, она забыла свои бриллианты в конфетной коробке. Когда она прибыла в Америку, в ее кармане было сорок центов. Девушка оказалась в чужой стране без средств. Но не погибла. Красивая, восхитительная, первые свои деньги она заработала в качестве модели. Снималась в кино. На одном из приемов в Кубинском посольстве в Вашингтоне ее увидел Капабланка. Он был сражен ослепительной красотой русской княгини. Позже, во время торжественного ужина в узком кругу после церемонии бракосочетания, великий шахматист, поднимая бокал за свою суженую, под аплодисменты гостей сказал, что это самая блестящая партия в его карьере. После смерти любимого Капы, Хосе Рауля Капабланки, Ольга вышла замуж за адмирала Ж. Кларка, национального героя Америки.

В конце жизни Ольга Евгеньевна села за мемуары. Они о судьбах русской диаспоры в Америке, о шахматном гении Бобби Фишере, о голливудских звездах, в том числе и о Грете Гарбо, с которой она дружила.

– Перебирая наброски к книге, которую я пишу о моем Капе, я наткнулась на записи о встрече Капы со Сталиным. На международном шахматном турнире в 1936 году в Москве Капа уверенно шел к победе и добился своего. Он стал самым настоящим героем не только среди шахматистов. Его партиям рукоплескал зал.

Как оказалось, за последней партией Капабланка – Ботвинник из-за портьеры внимательно следил Сталин. Как только объявили, что победил кубинский шахматист, Сталин сделал несколько шагов по сцене. Капабланка, увидев советского вождя, подошел к нему, и между ними состоялся короткий разговор. Здесь хочу заметить, что мой Капа всегда был сам себе голова, он никого не боялся. Общался с королями, президентами, многими великими людьми. И здесь, в Москве, он вдруг говорит человеку, которого все боялись, все до единого, что «советские игроки трусят». После этой фразы Сталин вздрогнул, а Капа добавил, что они сдаются тогда, когда не следует сдаваться, а надо сражаться до конца. Сталин улыбнулся и хитро сказал: «Я этим займусь…» – и пригласил Капабланку к себе в Кремль.

Капа, между прочим, не придал большого значения тому, что его позвал к себе вождь могучей державы. Сталина боялись все, а Капе – хоть бы хны.

Михаил Ботвинник, который на турнире в Москве в 1936 году играл с Капабланкой за одной доской и уступил ему пальму первенства, тоже вспоминал о том событии. Его воспоминания подтвердили рассказ Ольги. По словам Михаила Моисеевича, опирающегося, очевидно, на рассказ самого Капабланки, Сталин принял гостя в Кремле очень тепло (он умел очаровать собеседника, особенно иностранца, произвести на него самое лучшее впечатление – об этом свидетельствует пример Лиона Фейхтвангера, Анри Барбюса и даже Франклина Рузвельта).

Прежде всего, вождь поздравил кубинца с блестящей победой в турнире, потом поинтересовался мнением эксчемпиона мира об игре советских шахматистов, в первую очередь Ботвинника. Капабланка хорошо отозвался об игре советских мастеров, а Ботвинника назвал одним из сильнейших шахматистов мира.

На вопрос Сталина, может ли Ботвинник стать чемпионом мира, кубинец ответил утвердительно, подчеркнув, что для этого у советского шахматиста есть все необходимые данные – молодость, большой талант, умение готовиться к ответственным соревнованиям, целеустремленность. Капабланка восторженно отозвался о том небывалом интересе, который советские люди проявляют к шахматам, о внимании советского руководства к развитию шахмат в стране. Сталин, судя по выражению его лица, был доволен такой оценкой.

Будучи профессиональным дипломатом, Капабланка не мог не коснуться темы советско-кубинских отношений, горячим сторонником развития и улучшения которых он был. Экс-чемпион мира пытался даже обсудить вопрос поставок на Кубу советской нефти и другого сырья в обмен на кубинский сахар, но Сталин уклонился от конкретного обсуждения, поддержав лишь мысль о необходимости улучшения отношений между СССР и Кубой.