Константин Симонов - Мы не увидимся с тобой (Из записок Лопатина)

- Смотрю, чем заканчивались в прошлом оп-перации, связанные с морем. В частности, в Норвегии, в Дюнк-керке и Дьеппе. Нап-писал по заданию редактора обзор о высадке союзников в Нормандии, а теперь п-проверяю свои умозаключения историей вопроса.

- Ну и как? Не спихнут их немцы?

- По-моему, нет. Если бы мы по их п-прогно-зам в сорок первом п-подняли лапки, то еще воп-прос, кто и где бы сейчас высаживался англичане во Франции или немцы в Англии? Но поскольку мы тогда лап-пок не подняли, то теперь, по-моему, их уже. не сп-пихнут. Чего усмехаешься?

- Вспомнил, как сам вчера спорил на ту же тему.

- С кем?

- С одним братом писателем, к чьим прелестям слога вы с редактором оба неравнодушны.

Гурский прищурился, секунду подумал я назвал имя.

Лопатин кивнул.

- А ты, оказывается, все-таки завистлив, - сказал Гурский. - И я знаю п-почему. У тебя не хватает вооб-бражения даже на заголовки. Рожаешь в муках какую-то скукоту, "Ночь как ночь". А он к твоей ночи завернул бы такой эпитет, что редактор зак-качался бы от вост-торга...

- Я в глубине души всегда был завистлив, - сказал Лопатин. - Мне всегда казалось, что если я что-то знаю намного лучше, чем кто-то другой, то я должен и написать лучше, чем он. А это далеко не всегда получается. И в этом и состоит та, обидная для нас, людей средних способностей, высшая несправедливость, которую имеем в виду, когда говорим про кого-то: талант есть талант! Сами про себя думаем, что мы я правильней, и умней его, и лучше, чем он, воспользовались бы таким божьим даром, а все же говорим талант есть талант - не про себя, а про него.

- Если ждешь возражений, то их не будет, все п-правильно. Хотя мне тебя нисколько не жаль, несмотря на твои средние, по т-твоему мнению. сп-пособности.

Лопатин усмехнулся. Ему тоже не было жаль себя, ив сейчас, ни раньше. Во всяком случав, с тех пор как годам к тридцати с хвостиком он определил для себя меру своих способностей и понял, что может и чего не может. Наверно, это и есть знать себе цену.

- Вот что делает с людьми длительное затишье на всех фронтах, - сказал Гурский. - Начинаем заниматься самоанализом, который эк-кономней было бы отложить до конца войны. А шляпу я бы на твоем месте не над-девал. Мне она идет, а тебе нет1 \

- А вот моей дочери, представь себе, нравится, - сказал Лопатин и, надев шляпу, позвонил домой. - Я иду. Выходи.

- Подожди минуточку. - Нина несколько секунд невнятно говорила с кем-то, очевидно, прикрыв рукой трубку, и потом звонко крикнула: - Я тоже, прямо сейчас бегу навстречу.

- Смотрите не оп-поздайте к обеду, мама этого не п-потерпит, повторил Гурский.

9

Лопатин шел навстречу дочери по Малой Дмитровке и думал: с кем же она там говорила, прикрыв ладошкой трубку, кто мог забрести к ним в этот последний день?

Уже пересекая Пушкинскую площадь, он увидел быстро шагавшую Нину и рядом с нею Велихова, не того, в госпитальном халате и тапочках, а одетого по всей форме - в новенькой фуражке и при орденах. И прежде чем они его заметили, подумал, что бесполезно лгать самому себе: да, ему и странно; и немножко страшно видеть их вместе: Велихова, перетянутого полевыми ремнями, с пистолетом на одном боку и планшеткой на другом, и дочь - скуластенькую, с неизвестно когда успевшими выгореть до соломенного цвета, коротко остриженными волосами, широкоплечую, длинноногую, почти вровень с ним, но все равно такую еще девчонку...

Они не держали друг друга под руку, но шли тесно, рядом, и по оживленному лицу дочери Лопатин почувствовал, как она довольна тем, что идет по Москве, как большая, вместе со взрослым человеком, офицером, на ордена и Золотую звездочку которого оглядываются прохожие.

- Здравия желаю, товарищ майор, - останавливаясь перед Лопатиным, сказал Велихов, и, хотя при этом улыбнулся, щека у него болезненно дернулась, и Лопатин подумал, что Нина, наверное, слишком быстро тащила его навстречу отцу. Велихов был без палки, но с тех пор как он ходил, опираясь на нее, прошла всего неделя.

- Здравствуйте, товарищ капитан! Виноват, майор! - поправился Лопатин. На погонах Велихова вместо четырех капитанских звездочек была одна, майорская, - Когда это вы успели?

- Вчера получил документы о присвоении и назначение заместителем командира полка. Через час отбываю поездом. Вещи оставил в камере хранения на Белорусском вокзале, а сам - к вам.

- Молодец, что зашли. Тем более еще и военную тайну выдали, где вас искать. С Белорусского вокзала, надо полагать, по направлению к Белоруссии движутся? - Надо думать, так, - весело сказал Велихов.

- А раз так, то зайдем к нам и выпьем посошок на дорогу, если мне дочь разрешит. Авось когда-нибудь и я двинусь по вашим стопам.

- Спасибо, Василий Николаевич, но я вас провожу до дому и - прямо на метро. Мое время уже вышло.

- Я Михаилу, когда он пришел и сказал, что уезжает на фронт, сразу предложила выпить рюмку на дорогу. Но он чего-то застеснялся...

- Я не застеснялся, а вы сказали, что вы со мной не будете, А что же я один...

- Правильно, - сказал Лопатин, - она же еще несовершеннолетняя. Хотя докладывала мне, что, как начинающий медик, пробовала в Омске разведенный спирт. Но неудачно - поперхнулась. Как с ногой? Не слишком быстро она вас тащила?

- Старался не отставать, - рассмеялся Велихов.

По наблюдениям Лопатина, все те три вечера, что Нина приходила к нему в госпиталь, Велихов то и дело попадался ей на глаза, несколько раз заговаривал с ней, а в последний день утром, когда Лопатин уезжал, помог ей упаковать отцовское обмундирование и книги и, хотя сам еще опирался на палочку, отнял у нее чемодан и дотащил до машины.

- Ну что, Миша, - сказал Лопатин, когда они подошли к подъезду и настало время прощаться. - Доберетесь до места службы, сообщите свою полевую почту.

- Я уже вашей дочери оставил, - чуть запнувшись, сказал Велихов, пожимая ему руку.

- Тем лучше. Надеюсь, она от меня не утаит. А я, если окажусь в тех краях, постараюсь добраться до вашего полка. Посмотрю, какой вы там, у себя. Я человек любопытный.

- А я, Василий Николаевич, - сказал Велихов, - когда кончится война, постараюсь добраться до вашего дома и, если Нина Васильевна не обзаведется к тому времени супругом, наберусь храбрости и посватаюсь. Если, конечно, будет на то разрешение...

- С разрешения неинтересно, - сказала Нина, покраснев от собственной бойкости.

- Если долго провоюем, можете еще и на фронте успеть с нею встретиться, - сказал Лопатин. - Она ведь собирается кончать курсы и непременно после этого на фронт! И не просто на фронт, а на передовую, желательно в санчасть полка, а еще лучше - в батальон.

- Не дай вам бог, зачем это? - сказал Велихов, так переменившись в лице, что Лопатину .показалось, что сама мысль об этом была связана у него с каким-то происшедшим на его глазах, не забытым несчастьем. - Медицинская служба большая, зачем вам непременно в полк, а тем более в батальон?