Константин Симонов - Мы не увидимся с тобой (Из записок Лопатина)

- Наверное, надо. Только не поедем, а пойдем. Вторые сутки все еду и еду.

- Поезжайте, водитель, - другим, не тем, каким он разговаривал с Лопатиным, а привычным командным тоном обратился Велихов к Василию Ивановичу. - Покушайте и отдыхайте, .солдаты вам укажут.

И когда тот отъехал, снова повернулся к Лопатину.

- Долго вы тут стояли. Стою за вашей спиной, жду, а вы все молчите и смотрите.

"Неужели долго? - Лопатину, наоборот, казалось, что все было очень коротко: подошел, посмотрел на фамилии и сразу услышал оклик Василия Ивановича: "Товарищ майор!" А оказывается, этот мальчик стоял за спиной и ждал", - подумал он о Велихове. - Так и подумал. мальчик.

С тех пор как война окончательно переломилась и пошла на запад, и где-то уже мерещился конец ее, - ему все тревожней бросалась в глаза молодость продолжавших жить и воевать людей. Она казалась опасной, и хотелось защитить ее от смерти - неизвестно чем и как, но все равно хотелось. Это чувство он испытывал и сейчас, глядя на Велихова.

- Вот что, Михаил... - Лопатин сделал паузу - ждал, чтобы Велихов подсказал отчество.

- Не надо, Василий Николаевич. Михаил - и все.

- Хорошо. Так вот, сейчас мы, конечно, пойдем к вам в штаб полка и поужинаем, и вы расскажете, мне, как все произошло, но сейчас, пока мы стоим с вами здесь вдвоем, прошу меня понять и заранее обещать сделать то, о чем я nonpotuy

- Конечно, Василий Николаевич, сделаю для вас все, что смогу, - сказал Велихов, и на лице его не выразилось ни малейшей тревоги.

- Мне нужно будет дописать для нашей газеты то, что он начал, но не закончил.

Велихов с готовностью кивнул. В связи с предстоящим приездом Лопатина он уже слышал об этом от начальника политотдела.

- А для этого - составить обо всем свое собственное представление, продолжал Лопатин. - А для этого - расспросить, и как выходили к государственной границе, и как переправлялись через нее. Поговорить не только с вами, но и с вашими подчиненными.

Велихов снова с готовностью кивнул.

- И не только здесь, но и там. Ночью - туда я ночью Же - обратно, добавил Лопатин, глядя в изменившееся лицо Велихова. - Пусть накоротке, но без этого не смогу написать.

- Вы без этого не сможете, а я этого не смогу вам разрешить, - сказал Велихов.

- Почему не сможете разрешить? Разве вам запретили это?

- Нет, не запрещали. Наверное, после всего никому в голову не пришло, что и вы тоже - туда. Но если запрошу разрешения - запретят, можете не сомневаться.

- А я и не сомневаюсь. Потому и прошу вас, а не кого-то другого.

- Начальнику политотдела не говорили об этом?

- Не говорил. Он уехал в Политуправление фронта и вернется только к утру.

- Но вы с ним не говорили об этом? - еще раз спросил Велихов.

- Повторяю: не говорил.

- Достанется мне за вас, - расстроено сказал Велихов.

- А я больше чем уверен, что со мной ровно ничего не случится.

- А я и не думаю, что случится. Обеспечим, чтоб не случилось. Но мне все равно достанется. За то, что взял на себя, не доложив.

- С полка не снимут? - спросил Лопатин. - Если считаете, что снимут, беру свою просьбу обратно. Буду просить не вас, а других.

- С полка не снимут, этого не думаю. Но выволочку дадут.

Лопатин молчал, понимая, что Велихов говорит святую правду и выволочку получит, но, решившись на риск, который ему предстоит, уже не пойдет на попятный. Если не успеет вмешаться какое-нибудь его начальство.

Об этом же, оказывается, подумал и Велихов, потому что вдруг спросил Лопатина, заезжал ли он к кому-нибудь по дороге в полк.

- Никуда не заезжал, прямо к вам.

- Тогда так, - помолчав и подумав, сказал Beлихов. - Пока не придем с вами ночью на КП батальона, заранее никому ни слова! А когда будем переправляться туда и обратно, - я, конечно, с вами буду, - попрошу беспрекословно меня слушать. И предупреждаю: переправимся туда ровно на два часа, сам засеку время, и никаких разговоров. Обратно - значит, обратно!

- Спасибо, все ясно. А теперь пойдемте ужинать, - сказал Лопатин. - От начальника политотдела вам сильно досталось?

- За то, что переправил туда, нет, потому что по его собственному Приказанию. А за то, что сам не сопроводил, поначалу досталось. Но замполит дивизии заступился, объяснил, что я хотел, но не мог, что у меня в эту ночь в третьем батальоне ЧП было - неудачная разведка. При обратном переходе нарвались: пятеро вернулись, а шестого у немцев оставили, не вынесли с собой. Хотя заявили, что убитый, но вы же знаете, как с этим - оставлять не- положено. И пока сам не добился, чтоб еще раз пошли и вынесли, находился там у них. Начальника штаба за себя оставил, а с корреспондентом пришлось Салимова, ПНШ-1. Считал, что с ним лучше всего, а вышло хуже.

- Почему хуже? - спросил Лопатин.

- Салимов вообще-то выпивает, была такая опасность. Но я его предупредил, и он обещал.

- Не сдержал? - спросил Лопатин, вспомнив способность Гурского пить без последствий для себя и соблазнять других, иногда с последствиями.

- Почему не сдержал? Сдержал. Да у них там об этом и разговора не было, как я потом узнал. Он, - Велихов все время, не называя фамилии, говорил про Гурского "он", - только с людьми говорил да писал в тетрадку. Но когда Салимов стал его торопить, чтобы затемно обратно, он подначил. "Я, - говорит, - свое дело до рассвета кончить не успею, поэтому готов идти обратно хоть утром, хоть днем, если тебе не слабо!" Ну, а раз сказал "слабб", попал в больное место. Юсуф горячий - и его не заставил, и сам с ним до рассвета остался. Что за такой за характер! Самому боевому офицеру в полку - и вдруг "слабб"! Да Салимов, если б не закладывал, давно б уже и майором, и командиром полка был, не хуже меня, а может, лучше. Салимов, если бы по делу требовалось, весь день бы туда и обратно под снарядами, а он ему "слабб"! И из-за этого слова - один сказал, а другого заело - не только сами легли, еще двоих с собой взяли. Как вспомню, не могу простить.

Лопатин почувствовал себя виноватым. Правда, такого, как с этим "слабб", он себе никогда не позволял, а все же в силу профессии не раз приходилось вынуждать .людей - и офицеров, и солдат - сопровождать себя куда-то, куда им по собственной необходимости в тот момент вовсе не надо было идти; и задерживать их расспросами там, где им не было нужды задерживаться, обрекая их всем этим на еще какую-то долю опасности сверх той, постоянной, к которой они и без тебя приговорены войной.

И, почувствовав себя виноватым, сказал, что обещает беспрекословно подчиняться Велихову.

- Это ясно, - сказал Велихов. - Я не об этом. Я о прошлом. Жалко людей. Начальник политотдела, когда приезжал, стоял у могилы, сказал, что это семнадцатый убитый у вас в газете. А у меня знаете сколько убитых на памяти? Вы, наверное, думаете про нас, что мы до того привыкли, что нам уже не жалко? Привыкли, а жалко. И чем дальше, тем жальче.