Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

то моста видел не Лермонтова, а шалуна Булга­

кова. <...>

— А вот, брат С и н и ц ы н , — говорил Ю р ь е в , — ты,

кажется, не знаешь о нашей юнкерско-офицерской про­

делке на Московской заставе в первый год, то есть

в тысяча восемьсот тридцать пятом году, нашего

с Лермонтовым производства в офицеры. Проделка эта

названа была нами, и именно Лермонтовым, всенарод­

ною энциклопедиею имен.

— Нет, не з н а ю , — отозвался С и н и ц ы н , — расска­

жи, пожалуйста.

— Раз как-то Лермонтов зажился на службе

дольше обыкновенного, — начал Ю р ь е в , — а я был

в городе, приехав, как водится, из моей скучной Нов­

городской стоянки. Бабушка соскучилась без своего

Мишеля, пребывавшего в Царском и кутившего там

напропалую в веселой компании. Писано было в Цар­

ское; но Майошка и ухом не вел, все никак не приезжал.

Наконец решено его было оттуда притащить в Петер­

бург bon gré, mal gré *. В одно прекрасное февральское

утро честной масленицы я, по желанию бабушки, рас­

порядился, чтоб была готова извозчичья молодецкая

тройка с пошевнями, долженствовавшая мигом доста­

вить меня в Царское, откуда решено было привезти

le déserteur **, который, масленица на исходе, не про­

бовал еще у бабушки новоизобретенных блинов ее

повара Тихоныча, да к тому же и прощальные дни

близки были, а Мишенька все в письмах своих уверяет,

что он штудирует в манеже службу царскую, причем

всякий раз просит о присылке ему малых толик день­

жат. В деньжатах, конечно, отказа никогда не было;

но надобно же, в самом деле, и честь знать. Тройка

моя уже была у подъезда, как вдруг швейцарский звон

объявляет мне гостей, и пять минут спустя ко мне

вваливается с смехом и грохотом и cliquetis des armes ***,

как говорит бабушка, честная наша компания, пред-

* хочет не хочет ( фр. ) .

** беглеца ( фр. ) .

*** бряцанием оружия ( фр. ) .

229

водительствуемая Костей Булгаковым, тогда еще под­

прапорщиком Преображенского полка, а с ним подпра­

порщик же лейб-егерь Гвоздев * да юнкер лейб-улан

М<���ерин>ский **. Только что они явились, о чем узна­

ла бабушка, тотчас явился к нам завтрак с блинами

изобретения Тихоныча и с разными другими масленич­

ными снадобьями, а бабушкин камердинер, взяв меня

в сторону, почтительнейше донес мне по приказанию

ее превосходительства Елизаветы Алексеевны, что не

худо бы мне ехать за Михаилом Юрьевичем с этими

господами, на какой конец явится еще наемная тройка

с пошевнями. Предложение это принято было, разуме­

ется, с восхищением и увлечением, и вот две тройки

с нами четырьмя понеслись в Царское Село. Когда мы

подъехали к заставе, то увидели, что на офицерской

гауптвахте стоят преображенцы, и караульным офице­

ром — один из наших недавних однокашников, князь

Н*****, веселый и добрый малый, который, увидев

между нами Булгакова, сказал ему: «Когда вы будете

ехать все обратно в город, то я вас, господа, не пропущу

через шлагбаум, ежели Костя Булгаков не в своем

настоящем виде, то есть на шестом взводе, как ему

подобает быть». Мы, хохоча, дали слово, что не один

* Павел Александрович Гвоздев, брат того Александра

Александровича, который был впоследствии директором департамен­

та общих дел министерства внутренних дел и погиб такою трагиче­

скою смертию, как говорили тогда, в припадке ипохондрии, под

колесами вагона Николаевской железной дороги в 1862 году. Этот

Гвоздев, даровитый, добрый и умный малый, но необыкновенно

впечатлительный и вспыльчивый, из подпрапорщиков л.-гв. Егерско­

го полка был в 1835 году переведен в армию юнкером же на Кав­

каз. Потом он вышел в отставку, служил по статской службе при

протекции брата и умер в молодых еще годах, то есть моложе

30 лет. Когда был в Петербурге шум и гвалт по поводу стихов

графини Ев. Петр. Ростопчиной, напечатанных в «Сев. пчеле» Бул­

гариным, думавшим угодить ими правительству, не зная, что стихи

эти, под названием «Барон», были направлены против императора

Николая Павловича, — явилось следующее довольно бойкое четверо­

стишие:

Шутить я не привык,

Я сам великий барии,

И за дерзкий свой язык

Заплатит... Булгарин.

(Стихи эти были написаны именно этим Пав. Ал. Гвоздевым.)

( Примеч. В. П. Бурнашева. )

** Ал. М. Меринский, ныне полковник в отставке, мой добрый

знакомец. Он сообщил в печати некоторые замечательные подроб­

ности о Лермонтове, в приложениях к «Запискам» Е. А. Хвостовой.

( Примеч. В. П. Бурнашева. )

230

Булгаков, а вся честная компания с прибавкою двух-

трех гусар, будет проезжать в самом развеселом, насто­

ящем масленичном состоянии духа, а ему представит

честь и удовольствие наслаждаться в полной трезвости

обязанностями службы царю и отечеству. В Царском

мы застали у Майошки пир горой и, разумеется, всеми

были приняты с распростертыми объятиями, и нас

принудили, впрочем, конечно, не делая больших усилий

для этого принуждения, принять участие в балтазаро-

вой пирушке, кончившейся непременною жженкой,

причем обнаженные гусарские сабли играли не послед­

нюю роль, служа усердно своими невинными лезвиями

вместо подставок для сахарных голов, облитых ромом

и пылавших великолепным синим огнем, поэтически

освещавшим столовую, из которой эффекта ради были

вынесены все свечи и карсели. Эта поэтичность всех

сильно воодушевила и настроила на стихотворный лад.

Булгашка сыпал французскими стишонками собствен­

ной фабрикации, в которых перемешаны были les rouges

hussards, les bleus lanciers, les blancs chevaliers gardes,

les magnifiques grenadiers, les agiles chasseurs * со всяким

невообразимым вздором вроде Mars, Paris, Apollon,

Henri IV, Louis XIV, la divine Natascha, la suave Lisette,

la succulente Georgette ** и прочее, a Майошка изводил

карандаши, которые я ему починивал, и соорудил

в стихах застольную песню в самом что ни есть скарро-

новском роде, и потом эту песню мы пели громчайшим

хором, так что, говорят, безногий царскосельский бес

сильно встревожился в своей придворной квартире

и, не зная, на ком сорвать свое отчаяние, велел отпороть

двух или трех дворцовых истопников; словом, шла

«гусарщина» на славу. Однако нельзя же было не ехать

в Петербург и непременно вместе с Мишей Лермонто­

вым, что было условием бабушки sine qua non ***.