Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

к составу 2-й гвардейской кавалерийской дивизии

и в котором я прослужил двадцать пять лет.

Многочисленные огоньки в окнах больших каменных

домов и черные силуэты огромнейшего манежа, гаупт­

вахты с превысокой каланчой, большого плаца с бульва­

ром, обсаженным липами, на первый раз и впотьмах

очень живописно представились моему воображению,

и я мнил, что вся моя будущая жизнь будет хоть и про­

винциальная, но городская.

С светом все мои надежды рушились: я увидел себя

в казармах, окруженного казармами, хотя, правду

сказать, великолепными, так как на полуверстном квад­

ратном пространстве полк имел все необходимое и даже

роскошное для своего существования.

Огромный манеж (в длину устанавливалось три

эскадрона в развернутом фронте) занимал одну сторону

плаца и был расположен своим длинным фасом

к р. Волхову на полугоре, на которой к реке были пол­

ковые огороды. На противоположном фасе квадратного

плаца тянулись пять офицерских флигелей, разделен­

ных между собою садиками за чугунными решетками

и двумя отдельными домами по бокам, в которых поме­

щались: в одном нестроевая рота, а в другом — наш

полковой «Елисеев» — маркитант Ковровцев. На пра-

259

вом фасе, подъезжая от Волхова, были два дома для

женатых офицеров или штаб-офицеров, гауптвахта

с каланчою, о которой я упомянул выше, а на внутрен­

нем дворе помещалась трубачевская команда; на левом

фасе был дом полкового командира, такие же два дома

с квартирами для женатых, временный деревянный

дворец и дом для приезда начальствующих лиц; за

ними влево, треугольником, построены были прекрас­

ные деревянные конюшни на три дивизиона или шесть

эскадронов. За гауптвахтой были полковые мастерские,

кухня, конный лазарет и малый манеж с конюшнею

верховых лошадей полкового командира. На концах

полкового манежа были флигеля, причем в правом —

цейхгаузы, швальни, шорная, лазарет, ванны и квартиры

докторов, а в левом — казармы всех шести эскадронов

и дежурная комната.

Дух Аракчеева, года за два-три перед тем скончав­

шегося в своем имении Грузино, верстах в тридцати

от 1-го Округа, царил всецело над его созданием, и поря­

док, заведенный при нем, все еще сохранялся. Все

дороги были шоссированы, дерн по аллеям поддер­

живался во всей свежести, деревья подсаживались,

обрезались и также поддерживались; дома красились,

и все имело привлекательный вид, а в особенности

весной.

Могу смело сказать, что для пользы службы луч­

шего места для стоянки полка и сыскать было трудно,

и от того, как мне кажется, служба во всех своих про­

явлениях нигде так исправно не шла, как в нашем

полку, да и вообще в тех полках нашей дивизии, кото­

рые были расположены, подобно нам, в таких же

казармах, тянувшихся по Волхову до Новгорода.

Не знаю, чему приписать отвращение, царствовав­

шее впоследствии к этому месту в нашем полку, когда

он изменился в составе своих офицеров, но могу сказать,

что в мое время, когда полк только что перешел из

Варшавы, где простоял многие годы, составляя гвардию

в. к. Константина Павловича и состоял почти исключи­

тельно из людей небогатых, офицеры были довольны

стоянкою полка; мы жили чрезвычайно дружно, весело

и довольствовались развлечениями в своем обществе,

довольно значительном, так как было время, что у нас

в полку было до тринадцати человек женатых, где юные

офицеры — товарищи мои проводили свои зимние

вечера.

260

Можно было избирать себе кружки по своим вкусам,

так как семейства женатых офицеров были, само собою

разумеется, разнообразных сфер, и каждый свободно

переходил из самой аристократической гостиной жены

полкового командира А. А. Эссена (бывшей фрейлины

большого двора) в скромную какого-либо ротмистра

Гродецкого, моего эскадронного командира, где цар­

ствовала вполне старинная патриархальность и где за

чайным столиком нередко полдюжины маленьких детей

его, с салфетками на шеях, зачастую надоедали нам

донельзя тем, что чадолюбивая мать их, разливая чай,

одному из мальчишек утрет нос, другому накрошит

хлеба в молоко и нередко забывала своего юного гостя,

но зато старик эскадронный командир сам лично набьет

вам трубочку и подаст вам огонька. Повторяю, что

общество наше жило чрезвычайно дружно, и нередко

в первые годы моей службы у нас устраивались пикники,

маскарады, танцы, карусели.

В полку была хорошая библиотека русских и фран­

цузских книг; в окрестностях — бесподобные места для

охоты, подобных которым я во всю мою жизнь впослед­

ствии и не видывал.

Еще в Спасской Полести, шестой станции от Петер­

бурга на Московском шоссе, в очень хорошей гостинице,

содержимой любекским уроженцем Карлом Ивановичем

Грау, узнал я, что Н. А. Краснокутский, товарищ по

Пажескому корпусу, вышедший за год до меня в Грод­

ненский гусарский полк, живет в сумасшедшем доме,

куда ямщик меня и привез. Надобно знать, что сума­

сшедшим домом назывался правый крайний дом

офицерских флигелей, потому что вмещал в себе до

двадцати человек холостых офицеров, большею частью

юных корнетов и поручиков, которые и вправду прово­

дили время как лишенные рассудка и в число которых,

само собою разумеется, попадал невольно всякий ново­

прибывший.

Легко себе представить, что творилось в двадцати

квартирах двадцати юношей, недавно вырвавшихся

на свободу и черпающих разнообразные утехи жизни

человеческой полными пригоршнями, и я полагаю, что

Лесаж, автор «Хромоногого беса», имел бы более

материала, ежели б потрудился снять крышу с нашего

жилища и описать те занятия, которым предавались мы

часто по своим кельям 2.

261

Были комнаты, где простая закуска не снималась

со стола и ломберные столы не закрывались. В одних

помещениях беспрестанно раздавались звуки или гита­

ры, или фортепьяно или слышались целые хоры

офицерских голосов, в других — гремели пистолетные

выстрелы упражняющихся в этом искусстве, вой и писк

дрессируемых собак, которые у нас в полку никогда

не переводились, так как было много хороших охотни­

ков. Были между нами и люди-домоседы, много

читавшие, и я положительно не понимаю, как они

умудрялись заниматься этим делом среди такого содома.

Во всякий час дня, в длинных коридорах верхнего

и нижнего этажей, разделяющих дом пополам в длину,

у каждой двери квартиры вы всегда могли встретить

какую-нибудь смазливую поселянку с петухом, клюквой,