Эжен Сизек - Нерон

Двор был открыт для интеллигенции, артистов, архитекторов, художников, скульпторов, поэтов, предсказателей и, конечно же, для музыкантов и певцов. Среди литературных друзей принцепса выделяются Лукан, племянник Сенеки, ставший [192] квестором до установленного законом возраста и победившего на Нероновских играх, Кальпурний Сикул, Косций Нерва, Фабриций Вьенто и автор патриотической поэмы, латинской Илиады — по имени Бебий Италик, автор панегириков в честь Юлиев-Клавдиев, представлявший их потомками Энея. Здесь же и Луцилий — известный автор сохранившихся в истории эпиграмм на греческом языке, достойных доверия, в которых он высмеивает тех, кто с блеском выходит из трудных финансовых положений.

Известно, что Нерон поддерживал бедных поэтов и привлекал их ко двору с целью создать с их помощью свое новое окружение. Бебий Италик и Нерва, возможно, были из числа молодых талантливых поэтов, никому не известных, которых, если верить Тациту, принцепс собрал вокруг себя. Почему же среди них не быть Луцилию?

Император начал окружать себя философами: Сенека, Херэмон, Корнут и Телезин — самые известные из них. Мрачные и строгие лица стоиков не мешали пикантной жизни двора. Эти лицемеры, сообщает Тацит, даже в какой-то мере гордятся происходящим. Оставаясь по своей сути совсем другими, они извлекали пользу, живя при дворе, так как Нерон давал различные преимущества философам и риторам и освобождал их от налогов. Среди привилегированных был Гай Луций Телезин. Известный философ, он вскоре становится консулом. Часто ему случалось, сообщает [193] нам Филострат, вступать в полемику по различным темам с Аполлоном Тиаским, с которым они импровизировали на различные темы. Позднее Домиций, решив изгнать из города всех философов, не обошел и Телезина, потому что тот в 68 году предал императора. Являлся ли он стоиком? Мы в этом не уверены. Эпикурейцем — скорее всего, это было тогда в моде, а он придерживался морали, весьма близкой к той, которая главенствовала в нероновском обществе, так что, вероятно, он тоже был сторонником эпикурейства. Стоики из нероновской академии пользовались материальными привилегиями, компенсировавшими их расходы. Являлись ли они в таком случае предателями и отступниками? Мы так не думаем. Главное, всегда служить монарху и его доктрине, приветствовать уступки и компромиссы, оставаться верным одновременно философии и императору. Среди стоиков был Игнасий Целер, обвинитель Бареи Сорана, который принял участие в ограблении храмов по приказу Нерона и Гелиодора, а также являлся осведомителем в процессе Луция Силана Торквата. Все эти люди — льстецы и подхалимы — тоже называли себя стоиками. Нерон их ненавидел и приближал к себе, отрицая и обесценивая тем самым нравственные устои. Было бы ошибочно поддерживать мнение, сложившееся у современных толкователей, что стоицизм в своей основе становится в конце правления доктриной оппозиции. [194]

Другое течение «академии» представляли интеллектуалы и сенаторы, утонченные и озабоченные соблюдением моральных принципов, их знаменем был утонченный автор «Сатирикона» Петроний, задающий тон элегантности при дворе. В период создания литературного кружка основную роль в нем играл Отон — пятью годами старше Нерона, копия Сенеки по эксцентричности и аморальности, воплощение всего, что называлось излишеством при дворе, — до того, как был выслан из Рима императором.

Так, Нерон любит — особенно после 60 года — поддерживать поэтов, историков, философов, обсуждая искусство с первыми, спрашивая совета у вторых, толкая третьих высказать противоположное мнение. Не надо забывать, что он остается главным распорядителем игры и роскоши (agon и luxus). Как и он, люди, которые его окружают, еще молоды. Старые придворные, вроде Сенеки, исключение. Сыновья сенаторов или всадников, учителя и ученики музыкальных и спортивных школ, основанных в 59 году, — эта когорта друзей императора представляет новое поколение. Они движущая сила неронизма. Их молодость, беззаботность, аморальность — единственное, что имеет ценность. Нерон любит длительные празднества. Вместе с придворными он часто принимает горячие или ледяные ванны во время пиров. Хитрость его не знает границ. Он делает превосходные и удивительные подарки своим друзьям, а также музыкантам и гладиаторам. [195] Жизнь полна удовольствий. Здесь принцепс не забывает и о плебсе, ничего, что они далеко, он сам приблизится к ним, обедая иногда среди народа, вызывая тем самым любовь и признательность к себе.

Обратная сторона кажущегося изобилия личностей и интересов показывает нам императорское окружение как среду неопределенную и беспозвоночную. Нероновское общество состоит из людей различных, выходцев из любых уровней римского общества. Среди них значительное место принадлежит деятельности так называемых августиан. Создание этого общества в Риме было чем-то новым.

Светоний сообщает нам некоторые детали. Год их появления — 64-й. Тогда Нерон начал выступать на сцене. Вернемся еще раз к Тациту, который так заканчивает описание Ювеналий 59 года: «Тогда в первый раз собрали римских всадников, назвав их августианы, — все как на подбор, одного возраста, сильные, одни привлекали дерзким умом, другие подавали надежды захватить власть. Дни и ночи напролет они поддерживали звуки несмолкающих аплодисментов, подчеркивая красоту принцепса и его голос словами, которыми прославляют богов: с этого момента он окружен особенной славой и почестями». [196]

Во главе корпуса августиан стоял сенатор. Его добровольными членами могли быть молодые всадники, часто из сенаторских кругов. Корпусная гвардия, избранные офицеры, они являлись безусловной поддержкой тоталитарной системы. Они представляли собой группу настоящих профессионалов, поставленных на службу широкому культурному и спортивному начинанию, приведенному в движение Нероном, заявлявшей о себе понемногу как группа нового социального порядка. Эти молодые люди, адепты своеобразного культа, прославлявшего императора, в котором им виделся новый Аполлон, сами попали под ливень похвалы, как некогда представители другой римской группировки. Одно направление сменяет другое — Игра и Излишества вознесены отныне на уровень выше всех других ценностей. Это, подчеркивает Тацит, смена менталитета. Всего-то пятьсот человек в 59-м, в 64-м они уже многочисленны и ориентированны, Светоний рассказывает, что их поддерживают пять тысяч плебеев. Но, по Диону Кассию, тот, кто называл себя августианом, один имел поддержку пяти тысяч человек. Эти пятьсот представляли собой элиту, поддерживаемую 4500 плебеями. Мы знаем, что их узнавали по густой шевелюре, роскошной одежде и отсутствию колец на левой руке. Их начальники получали содержание в 400 тысяч сестерциев — огромную сумму, которая стоила того, чтобы не огорчаться запретом носить кольца [197] — отличительный знак союза всадников. Однажды став августианом, эти люди не принадлежали больше никакому социальному классу. Оставалось только одно — служить Нерону и его идеологии. К статусу римских всадников некоторые пришли из плебейских слоев. Разновидность хора при принцепсе, они выступали в роли хлопальщиков, разделенных на команды, аплодировали императору по образцу александрийских моряков — каждая команда в своем собственном ритме. Было три основных вида аплодисментов. Августианы были подкреплены другим отрядом. Это сторонники Нерона, о которых упоминает Дион Кассий, крепкие парни, плебеи, набранные, чтобы также аплодировать императору, петь и играть на различных инструментах.