Владимир Мезенцев - Бардин

В нашем землячестве в отношении женщин действовал монашеский устав. Поощрялась самодеятельность — был свой духовой оркестр под управлением Святослава Быстрицкого. Проводились еженедельные соревнования по французской борьбе — первая пара — я и Карл Гехгут, который всегда клал меня на обе лопатки, и т. п.

Жизнь была безалаберная, но интересная. Последний день пребывания в институте, когда нам предстояло сказать товарищам «прости», мы считали самым несчастным днем в своей жизни».

По словам И. П. Бардина, в «стрелецком гнезде» был свой Досифей, который мог грозно повысить голос: «Братия, пошто беснуетесь». Этим Досифеем был Александр Александрович Гезбург. Он отличался необыкновенной скромностью и сдержанностью, никогда не выходил из себя, хладнокровно разбирался во всех студенческих делах и всегда высоко держал знамя «Вольского землячества» как в моральном, так и политическом отношении.

«Естественно, что наша неорганизованная жизнь, — вспоминал Иван Павлович, — тем более при предметной системе преподавания, для студентов, могущих кое-что заработать уроками или другим способом, гарантировала вечное студенчество. Мне стоило больших трудов и усилий удержаться на определенном уровне и сдавать своевременно, а в некоторых случаях и раньше положенного срока экзамены, изредка и ненадолго предаваясь широкой разгульной жизни.

В результате разнообразных «подвигов» на улицах Киева часть студентов периодически отбывала наказание «за нарушение тишины и спокойствия», чего не миновал и я. Все это считалось обязательным и даже необходимым, чтобы считаться хорошим и бравым студентом. Уклонявшиеся от такого образа жизни относились к разряду ненастоящих людей.

Из этого видно, насколько полезным было для некоторых студентов посещение дома Василия Петровича, где — они попадали совсем в другую обстановку».

Но вот пришло и время заводской практики. Перед ней студентам предоставили возможность познакомиться с рядом металлургических заводов. В «своем» вагоне они отправились на заводы Екатеринославский (ныне Днепропетровский), Каменский, Брянский, Юзовский (Донецкий), Кадиевский, Краматорский и Мариупольский.

Практику «без пяти минут» инженер Бардин проходил на Брянском заводе. Инженеры и мастера отнюдь не горели желанием научить хотя бы чему-нибудь возможных будущих конкурентов. На все вопросы они отвечали большей частью кратко, стараясь уйти от объяснений существа дела.

Доменщиков, например, интересовал вопрос составления шихты. На заводе считалось, что именно в ней, в шихте, в ее рецептуре — главный секрет удачного ведения хода доменного процесса. Рецепт был известен только немногим и передавался по наследству. Понятно, что прибывшие на практику студенты не могли выведать его. Между тем, замечает в своих воспоминаниях Иван Павлович, «попав впоследствии на Юзовский завод, я понял, что составление шихты никакого особого секрета не представляет».

Быстро пролетели оставшиеся месяцы «студенческой вольницы». Первого февраля 1910 года И. П. Бардин стал инженером-технологом. И сразу же старый тяжелый вопрос: цто делать дальше?

Правда, всячески стремился помочь друг и наставник Василий Петрович. Но практически все срывалось. Родилась было идея: оставить своего талантливого ученика стипендиатом при кафедре, для подготовки к профессорскому званию.

— Вы хорошо окончили курс, и это легко удастся, — уверенно говорил он. — Возможность определить одного студента у меня найдется. Вы будете получать пятьдесят рублей в месяц и сможете заниматься любимым делом. Возможно, что и за границу отправят.

Увы, профессорским стипендиатом в институте предпочли оставить родственника губернатора.

Оставалась надежда на один из заводов. Но надежда эта была весьма призрачной. Как это ни звучит в наше время дико, но устроиться на работу в России русскому инженеру было куда труднее, нежели иностранцу!

Металлургические заводы той поры делились на две группы: русские, с преобладавшими в них русскими капиталами, и иностранные. Зарубежные хозяева, выкачивая немалые деньги из заводов, построенных на землях Российской империи, строго следили за тем, чтобы все руководящие посты, вся инженерная служба на их заводах была в руках иностранных же специалистов. Здесь даже не вступали с русскими инженерами в переговоры о работе. «Если хотите — чернорабочим», — таков был нередко ответ хозяев.

Оставался «русский сектор» отечественной металлургии. Но и в нем, чтобы получить инженерную должность, нужно было ждать годы.

Молодой специалист стучался в двери одного завода, другого… Отказ.

А между тем хотелось побывать и в родных пенатах. С дипломом инженера!

«Встретили меня здесь с радостью и надеждой, но пора восторгов миновала, и нужно было вновь думать о своей судьбе.

Родители считали наиболее правильным остаться мне в Саратове и поступить на работу в Городскую управу, акцизное Ведомство или еще куда-нибудь. Они думали, что, будучи уже «законченным человеком», я имею право получать на казенной службе минимум 100–125 рублей в месяц. К тому же их манила возможность моей выгодной женитьбы на богатой невесте. Единственный выход из своей бедности родители видели во мне. Они по-своему доказывали, что может дать такая женитьба: хороший дом, богатое хозяйство и т. п.

Через две недели я возвратился в Киев».

И снова в жизни Ивана Павловича Бардина резкая перемена. Пытаясь определиться на Брянском заводе, он повстречался со своим знакомцем — агрономом В. В. Талановым, будущим известным ученым-селекционером. Может быть, товарищ поможет в устройстве на завод?

— С заводом я вам помочь не могу. Но дам другой совет. Сейчас в Екатеринославе открыта выставка. На ней демонстрируется американское сельское хозяйство, и там нужен русский интеллигентный человек, который мог бы давать квалифицированные объяснения посетителям. Для вас эта работа не покажется сложной, тем более что там есть представители из Соединенных Штатов. А платить будут хорошо 125 рублей в месяц.

Итак, жизнь снова толкала Ивана Павловича на прежнюю дорожку. Экскурсоводу по выставке требовались познания специалиста по сельскому хозяйству. Но выбора не было.

Потекли дни, наполненные одной и той же обязанностью — давать пояснения скучающим посетителям выставки. Надолго ли? Впрочем, ответ на этот вопрос не представлял секрета. Осенью выставка должна была закрыться. И тут совершенно неожиданно Иван Павлович Бардин получил манящее предложение. Как-то к нему подошел представитель американской фирмы русский эмигрант Розен и спросил, чем он займется, когда выставка закроется. Что мог ответить русский инженер? Будущее, как и раньше, не сулило радости. И тогда Розен вдруг предложил свою помощь. Он поможет найти ему работу, но только за океаном — в Америке.