Людмила Соколова - Московский модерн в лицах и судьбах

Та была девушкой энергичной и решительной. Несмотря на то что в шестнадцать лет ее выдали замуж за Павла Павловича Рябушинского и у них уже подрастал сын Павел, Александра стала вникать в коммерческие дела.

После смерти брата (в 1900-х годах), не имевшего детей, к Александре переходит и его часть (остатки, точнее сказать) семейного бизнеса. Деятельная Александра Ивановна стала во главе «Товарищества мануфактур Ивана Бутикова» и сумела так наладить работу, что вывела «Товарищество» из кризиса и сделала вновь рентабельным.

После развода с мужем – кстати, сын Павел остался с отцом – в 1901 году Александра вновь выходит замуж. По большой любви, между прочим. Ее избранником стал поручик Николаевского лейб-гвардии конного полка под руководством великого князя Дмитрия Павловича Владимир Валерианович Дерожинский. Он происходил из небогатой семьи потомственных военных. Но служил, видимо, хорошо, потому как за особую доблесть его имя было «записано на мраморную доску почета».

Построив роскошный особняк в Штатном переулке (позже, в 1921 году он стал Кропоткинским), хозяйка мечтала «свить» в нем семейное гнездо. Но в 1910 году брак, в котором так и не появились наследники, распался.

Вскоре Дерожинская выходит замуж за одного из крупнейших российских текстильных фабрикантов – Ивана Ивановича Зимина, директора «Товарищества Зуевской мануфактуры», тоже, кстати, из среды старообрядцев. Сама Александра Ивановна в благотворительных делах замечена не была, а вот новый ее супруг был меценатом: финансировал созданную его братом Сергеем «Частную оперу Зимина». Иван Иванович после женитьбы переселился в дом жены в Штатном переулке.

По отзыву современников, владелица особняка сумела сохранить отношения со всеми мужьями. Брюс Локхарт (1887–1970) – консул Великобритании в Москве в 1912–1917 годах – вспоминал: «Мне занимательно было наблюдать, как мадам Зимина, московская миллионерша, каждое воскресенье обедала и играла в бридж со своими тремя мужьями – двумя бывшими и одним настоящим. Это показывало толерантность и понимание, которые в то время были за пределами восприятия западной цивилизации. Английские жены, однако, с ханжеским ужасом разводили руками».

За бывшим мужем, В.В. Дерожинским, сохранилось место в правлении «Товарищества мануфактур Ивана Бутикова», а новый супруг стал официальным финансовым советником.

В браке с Зиминым она родила сына Сергея. Но и это не спасло семью: супруги через какое-то время развелись.

О судьбе владелицы роскошного особняка, который, несмотря на смену ее фамилии, так и остался в истории «Особняком Дерожинской», после революции ходили разные слухи: чаще тиражировалось, что она эмигрировала. Но в воспоминаниях брата ее последнего мужа, Сергея Ивановича Зимина, упоминается встреча с ней в 1921 году в Москве, когда она с Иваном Ивановичем Зиминым и сыном Сережей была у него на дне рождения. И.И. Зимин умер от тифа в 1922 году. Его родня никогда не принимала «дважды разведенку» и считала, что сына у нее следует отобрать. Но дальнейшая судьба Сергея Зимина неизвестна. Как и его матери. По слухам, она какое-то время даже вынуждена была работать в «кассе тотализатора на ипподроме»…

Все знают, Московский художественный театр – одно из самых ярких проявлений новаторского русского театрального искусства – «родился» в 1897 году благодаря союзу гениев: Константина Сергеевича Станиславского и Владимира Ивановича Немировича-Данченко. А также при непосредственном участии Саввы Тимофеевича Морозова. На деньги последнего для труппы МХТ началась перестройка здания театра Лианозова в Камергерском переулке, № 3. Морозов привлек для этого Франца Осиповича Шехтеля, который «по дружбе» и разделяя идеалы нового театра, сформулированные Станиславским: «Мы стремимся создать первый разумный, нравственный общедоступный театр, и этой высокой цели мы посвящаем свою жизнь», – трудился с азартом и… «безвозмездно – то есть даром», как говаривала Сова из «Винни-Пуха».

С марта по октябрь 1902 года Ф.О. Шехтель дневал и ночевал в театре, контролируя ход работ. По его чертежам был полностью перестроен зрительный зал, оформленный затем в стиле модерн на контрасте темного низа и серебристо-сиреневой орнаментальной росписи потолка.

МХТ

Исследователь творчества гениального архитектора Евгения Кириченко: «Близкая по своим устремлениям творчеству Шехтеля программа театра вдохновила его на создание одного из лучших своих произведений. Он создал в театре атмосферу серьезности, почтительного и благоговейного отношения к искусству, невольно подчиняющую себе зрителя. Все, от конфигурации и размеров помещений, цветовой гаммы до мебели, светильников и шрифта надписей, подчинено единой цели: созданию особого мира, интеллектуально и эмоционально насыщенного».

Сцену закрывал огромный занавес, на котором была изображена летящая над волнами чайка – чеховская «Чайка», – ставшая символом МХТ.

О ее истории, думаю, надо сказать несколько слов.

В 1896 году Чехов, узнав о попытке самоубийства Левитана, помчался в подмосковное имение, где тот тогда жил. И нашел друга с пижонской черной повязкой на голове и дамой сердца, нежно за ним ухаживавшей. Взбешенный, Антон Павлович не удержался и наговорил Левитану немало неприятных слов, посчитав его поступок инсценировкой. Тут пришел черед обидеться Левитану: он сорвал с головы повязку, схватил ружье и выбежал из дома. Вскоре в саду прогремел выстрел… Все испытали шок… А через несколько минут, живой и невредимый Левитан вернулся и бросил к ногам дамы убитую чайку. Чехова, болезненно не приемлющего «театральщину», так покоробила эта выходка и расстроила смерть птицы, что он на несколько лет разорвал с Левитаном отношения. А потом написал свою знаменитую пьесу, в которую ввел эту сцену.

Франц Шехтель очень переживал по поводу их ссоры, и был счастлив, когда они перед смертью Левитана (1900) успели примириться. Эта чайка имела для зодчего собственный, потаенный смысл, связывая двух талантливых людей и его лучших друзей – Чехова и Левитана.

На фронтоне театра над правым входом Шехтель разместил горельеф «Пловец» (его также называют «Волна» и «Море житейское») работы скульптора А.С. Голубкиной.

Многое из задуманного архитектор не сумел воплотить в жизнь: денег было мало, приходилось экономить на всем. Но Мастер создал образ того театра, который прошел неизменным через время и который мы любим.