Сергей Волков - Зарождение добровольческой армии

Ожидавшие этого момента офицеры батальона, выйдя из своего помещения, на руках выкатили два орудия на улицу, где они были подхвачены юнкерами–артиллеристами и увезены, а вернувшийся герой дня, прапорщик Паль, лег на свою койку за полной неспособностью принимать участие в биении пульса общественной жизни и тотчас же заснул.

Кража орудий была обнаружена не сразу: только через часа полтора во дворе обнаружилось необычайное движение. Казаки стали появляться целыми толпами в состоянии явной возбужденности. Вскоре к часовому Офицерского батальона подошла толпа казаков, требуя допустить ее к осмотру помещения батальона. Получив отказ и видя перед собой вооруженный караул, вышедший на поддержку часового, казаки ушли, с тем чтобы через несколько минут появиться уже вооруженными и в большем количестве; из казачьих казарм начали выкатывать пулеметы и устанавливать их на дворе. Батальон выставил из окон помещения свои. Дело принимало трагический оборот, и полковник Борисов предупредил по телефону генерала Алексеева, позвонившего в свою очередь атаману Каледину. Каледин явился как раз во время, чтобы помешать открытию огня.

О чем говорил атаман Каледин собравшимся вокруг него казакам, не было слышно, но по окончании его речи раздался общий крик: «Умрем за тебя, Каледин!» Казаки стали расходиться, затарахтели увозимые назад пулеметы. Атаман уехал.

Но не прошло и получаса, как казаки снова осадили помещение батальона. Опять потребовалось вмешательство атамана. Снова говорил он, и опять кричали казаки: «Умрем за тебя, Каледин!» Но стоило атаману уехать, как история повторилась в третий раз. Взбешенный Каледин вернулся в третий раз, и теперь казаки разошлись уже окончательно.

Окончание этой истории заключалось в сильно комическом эпизоде: дня через два возвращавшийся из города прапорщика Паль встретил у ворот споенного им часового и предложил ему выпить. Примирение их состоялось в ближайшем погребке. Взятые орудия были переданы во 2–ю Офицерскую батарею.

* * *

Наряду с «поисками орудий» проводились и другие экспедиции. 3 января от 1–го Офицерского батальона были вызваны 12 охотников под командой штабс–капитана Потуткина [255]для проведения некоторой операции, им еще не объявленной, но с непременным условием — иметь какой угодно вид, лишь бы только их не могли опознать как добровольцев. Группа явилась генералу Деникину. Генерал Деникин сказал им лишь о том, что на них возложено важное и ответственное дело, и внимательно осмотрел каждого.

— А вот вам, корнет, я идти не советую, — сказал он, обращаясь к одному. Внешность корнета Пржевальского, [256]на которого обратил внимание генерал Деникин, не соответствовала предстоящей задаче: длинное тонкое лицо, капризный рот и спускающиеся посередине щек баки «а–ля Пушкин». Измазанное умышленно лицо и товарищеский вид явно выдавали маскарад. Корнет Пржевальский тем не менее оставался тверд в своем решении.

Генерал Деникин направил всех к генералу Романовскому, который и сообщил задачу: на станциях Лиски и Воронеж красные грузят на железнодорожные составы артиллерию для отправки на фронт против Дона. Нужно взорвать эшелоны с орудиями и снарядами. Корнету Пржевальскому идти в экспедицию категорически воспретил.

Вся группа выехала из Новочеркасска утром 5 января. К едущим поездами с территории Дона красные не были столь внимательны, как к едущим на Дон. Группа, достигнув станции Лиски, разделилась на две части: 1–я половина осталась в Лисках, 2–я отправилась дальше в Воронеж.

Обе группы выполнили задачу, взорвав в Лисках полевую батарею и вагон со снарядами, а в Воронеже — состав с артилерийскими снарядами и тремя орудиями. Успех увеличился тем обстоятельством, что все участники дела вернулись в Новочеркасск, за исключением штабс–капитана Березовского, пойманного красными, но чудом спасшегося и присоединившегося к батальону месяцев пять спустя. Вся операция заняла 4—5 дней. После взрывов люди возвращались поодиночке.

* * *

По сведениям, в Царицыне еще не достаточно окрепла красная власть, и ее представляется возможность сбросить силой тайной офицерской организации, возглавляемой полковником Корвин–Круковским. [257]Для нее необходима была лишь моральная поддержка в виде небольшого, но крепкого ядра добровольцев. Успех дела дал бы для Добровольческой армии и оружие, и бойцов, и, может быть, даже немалую сумму денег, находящихся в банке.

Случай перебросить это ядро в Царицын представился: через станцию Лихая в Царицын ехал с фронта войны эшелон оренбургских казаков, чтобы оттуда пробираться к себе домой. Казаки ехали с оружием и разоружиться не хотели. Это давало возможность направить туда группу уже вооруженной.

В экспедицию было назначено 37 офицеров из 1–го батальона и 13 офицеров и юнкеров 1–й батареи на случай захвата орудий у красных. Всю группу возглавлял капитан Капелька.

Группа доехала до станции Чир. Но здесь казаки решили разоружиться, так как вооруженными их не пропускали в Царицын и потребовали разоружения и группы добровольцев. Расчет, что казаки вооруженными доедут до Царицына, что там красные предпримут меры к их разоружению, поднимется «торг», который и даст сигнал к восстанию, оказался нарушенным, и полковник Корвин–Круковский, находящийся на станции Чир, приказал группе выгрузиться. Казаки уехали дальше.

Пребывание добровольцев на станции Чир теперь было совершенно непонятным для них, и только тогда, когда царицынские большевики выслали эшелон своих войск для уничтожения «черносотенцев–кадет», полковник Корвин–Круковский распустил отряд и предложил ему пробираться в Новочеркасск. Офицеры 1–го батальона имели подложные документы и тронулись в путь, разбившись на маленькие группы, но артиллеристы таковых не имели. Им пришлось выслать юнкера Сокольского за документами, а самим перейти в соседнюю станицу Нижне–Чирскую и там ожидать возвращения его с документами.

Неприветливо встретил группу в 13 человек атаман отдела, полковник Мамонтов, вполне допуская, что она может привлечь опять внимание большевиков, хотя их эшелон от станции Чир вернулся в Царицын. Но через 2—3 дня у него созрело решение: сформировать отряд для защиты станицы. Добровольцев в станице нашлось всего лишь 12 офицеров, что создавало силу отряда в 25 человек.

Но не для этого прибыли сюда чины 1–й батареи, и под их влиянием полковник Мамонтов решается на активные действия. Отряд переходит на станцию Чир и тем лишает красных возможности направить свои силы от Царицына на станцию Лихая, в районе которой шла борьба партизанского отряда есаула Чернецова с красными. На станции отряд разоружает прибывший с фронта Великой войны эшелон донских казаков, объявивших нейтралитет, но весьма распропагандированных большевиками, взяв 28 пулеметов, много ручных гранат, патронов, что значительно увеличило огневую силу маленького отряда. Выезжая на дрезинах в сторону Царицына, отряд разрушал полотно железных дорог и препятствовал его восстановлению.