Игорь Зимин - Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги

Е. Ботман. Портрет императора Николая!. 1849 г. (с Гусаром)

После Гарсона у императора было много других собак, он давал им «военные» клички, называя псов то Драгуном, то Гусаром. За собаками ухаживали, их мыли и стригли, объявляли наградные за их возвращение, когда псы сбегали из дворца в поисках подружек.

Свидетельством любви императора к своим собакам стал портрет Николая I, написанный Е. Ботманом, на котором он изображен около любимой загородной резиденции Коттедж в парке Александрия вместе со своей собакой. Пожалуй, только на портрете Екатерины II кисти В. Л. Боровиковского левретка Земира играет такую же «ключевую» роль.

Александр II страстно любил охоту, и рядом с ним всегда были собаки. Со временем рядом с Зубовским флигелем Большого Екатерининского дворца в Царском Селе возникло «кладбище домашних животных», где под настоящими могильными плитами лежали собаки императора.

Н. Е. Сверчков. Портрет Александра II

Император Александр II

Фрейлина М. П. Фредерикс мимолетно упоминает об этих увлечениях императора Александра II: «После одной из своих охот Государь прислал мне громадного медведя в виде ковра под ноги, убитого собственноручно» [1055]. И таких ковров в Зимнем дворце в виде медвежьих шкур было множество. Имелась своя собачка и у самой баронессы. Это был грифон по кличке «Пичун», вывезенный из Ниццы. Эта крошечная собачка имела право разгуливать по всему дворцу: «Он был известен всему дворцу, когда ему вздумается, он отправлялся к первому завтраку императрицы, садился перед ея открытыми дверями в сад и ожидал свою порцию вкусных печений, получаемых из рук Ея Величества, и потом очень важно возвращался домой» [1056].

Случались с грифончиком и обычные собачьи стычки. Необычным было то, что собак растаскивали лично Александр II и баронесса Фредерикс: «Однажды гуляем мы поутру с Марфой Сабининой и Пичуном – это было в Царском Селе – встречается с нами государь со своей стаей больших собак, которые неизвестно почему вдруг взъелись на моего маленького Пичуна и стали его рвать; государь сам бегом бросился с палкой отбивать Пичуна и принес мне его на руках сильно помятого. Прислал охотника Сухопарова лечить собаку. Пришел посмотреть сам на нее, собачка его облаяла» [1057]. Видимо, у маленькой собачки и характер был соответствующий…

Увлечения императоров охотно разделяли их подданные. И если с кошками больших неприятностей, кроме запаха в служебных подъездах Зимнего дворца, не было, то с собаками проблемы имелись. До поры до времени на содержание собак в служебных квартирах хозяйственники Зимнего дворца закрывали глаза. В результате к концу правления Александра II накопилась некая «критическая масса» собак, которые жили в служебных помещениях Зимнего дворца, и хозяйственники периодически «взрывались» грозными циркулярами.

Весной 1880 г. обер-гофмаршал Грот направил министру Императорского двора А. В. Адлербергу рапорт, в котором сообщал: «По собранным сведениям оказалось, что у проживающих в зданиях Придворной Его Величества Конторы лиц имеется большое количество собак и кошек, которые, будучи содержимы… без должного присмотра, причиняют соседям беспокойство, производят по дворам, лестницам и коридорам зданий нечистоту и неопрятность… заражая воздух миазмами…» [1058]. Далее, с учетом возможности заболевания собак бешенством и имевшимися фактами «укушения бешеными собаками, как и был случай в 1879 г.», а также возможностью «появления эпидемических болезней», предлагалось запретить служащим Министерства Двора «держать в занимаемых ими казенных квартирах» собак и кошек, вплоть до «лишения казенных помещений».

Министр «дал добро» на карательные санкции, и распоряжение начали реализовывать. Однако любовь к своим питомцам у людей иррациональна. Эта любовь заставляла их идти даже наперекор распоряжениям непосредственного начальства. В результате «кастелянша Прачечной должности Коржукова, несмотря на данную подписку полицмейстеру означенного дома, не удалила из своей квартиры… двух больших собак», поэтому предлагалось «Коржукову за явное ослушание распоряжения начальства лишить казенной квартиры…» [1059]. Однако у А. В. Адлерберга «не поднялась рука» наказать «собачницу», и он написал на рапорте обер-гофмарашала: «Оставить без последствий».

На зиму царская семья возвращалась в Зимний дворец, с 1896 г. он вновь стал жилой императорской резиденцией. Собаки по традиции сопровождали во всех переездах своих хозяев. Но в Зимнем дворце возможности для выгула собак были очень ограниченны. Основную массу собак, видимо, держали в подвале. Только после создания у жилого, северо-западного ризалита Зимнего дворца «Собственного садика», обнесенного гранитной двухметровой стеной с решеткой, Николай II начал сам ежедневно выгуливать своих собак. 11 ноября 1896 г. он записал: «Гуляли вдвоем со всеми собаками». «Вдвоем» – это с женой, императрицей Александрой Федоровной.

Любопытно, что даже эти прогулки царя с собаками становились темой для слухов и «глобальных» выводов. Одна из мемуаристок в феврале 1898 г. упомянула в дневнике: «Романченко говорил, что проходивший возле сада Зимнего дворца мальчик рассказал ему, что, посмотрев в щелку забора, он увидел в саду царя с двумя собаками; царь бросал палку, которую собаки ловили, при этом царь тоже бегал с собаками. По всему видно, что царь еще молод, что подобные развлечения ему интереснее, чем все доклады министров, которые ему приходится выслушивать» [1060].

Кроме «обычных» зверей, в Зимнем дворце периодически квартировали и довольно странные для императорской резиденции животные. Например, коровы и ослы… Но странными они были только на первый взгляд…

Самую известную «коровью» легенду, связанную с Зимним дворцом, поведал в своих мемуарах А. Бенуа. По одной из «городских легенд», после взрыва в Зимнем дворце в феврале 1880 г. в ходе его глобальной «чистки» на чердаке дворца обнаружили корову. Изумленным жандармам пояснили, что это «дворцовая корова», «снабжающая» молоком придворнослужительских детей. Корову с чердака немедленно убрали.

Однако в Зимнем дворце действительно содержались коровы. В октябре 1829 г. министр Императорского двора кн. П. М. Волконский в записке к генерал-лейтенанту Захаржевскому потребовал прислать в Зимний дворец «дойную корову для Государыни Императрицы». Понятно, что свежее молоко требовалось не только для императрицы, но и для ее маленьких детей, поэтому министр требовал «хорошую, здоровую дойную корову с коровницею и потребною посудою». В результате корова оказалась столь «важной персоной», что ее «принимал и устраивал на дежурной конюшне в Зимнем дворце» [1061]шталмейстер князь Долгоруков.