Игорь Зимин - Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги

Л. К. Пфандцельт. Портрет великого князя Петра III Федоровича. 1757 г.

Б. Виллевальде. Рядовой лейб-гвардии Павловского полка. 1848 г.

Когда весной 1763 г. Екатерина II переехала в свои покои в «каменном Зимнем дворце», ее занимало множество проблем, главными из них были заботы, связанные с уверенным перехватом рычагов власти. В рабочей суете императрицу продолжал в немалой степени беспокоить вопрос о собственной безопасности. И это не было пустым беспокойством. Иван VI Антонович еще сидел в камере Шлиссельбургской крепости, а остальные дети Анны Леопольдовны продолжали жить в доме-тюрьме в Холмогорах. Поэтому вопрос в записке императрицы, обращенный к обер-полицмейстеру Петербурга: «Как зовут придворнаго истопника и в которой комнате?» [568], возник не на пустом месте.

Такое внимание к безопасности на бытовом уровне в стенах самого Зимнего дворца не случайность. Слишком памятен для самой императрицы был июньский переворот 1762 г. Поэтому она как умная женщина поневоле принимала во внимание любые мелочи. Так, однажды «услышала она дикий, громкий, неизвестно откуда происходящий голос: потушите, потушите огонь! Нечаянность во время еще ночной темноты испугала бы всякого другого, но Екатерина не встревожилась в уединении. – Кто там кричит? – вопросила она. – Я трубочист, отозвался голос сквозь трубу. – А с кем ты говоришь? – Знаю, что с Государыней, – отвечал он: – погасите только огонь поскорее; мне горячо. Екатерина после такой чудной аудиенции залила тотчас дрова и, приметя, что труба была от самого верха прямая, приказала для предосторожности сделать в ней решетку». Предосторожность эта была связана с возможностью оказаться в покоях самой императрицы, спустившись с крыши по дымовому каналу [569].

В. Эриксен. Портрет Екатерины II в мундире Преображенского полка. 1778 г.

Смена караула на Большом дворе Зимнего дворца всегда выглядела ярким, до деталей отработанным зрелищем. Подрастающие внуки Екатерины II, Александр и Константин, с удовольствием наблюдали эти военные экзерсисы. Бабушка же была против подобной «милитаризации воспитательного процесса». В результате появилось указание императрицы воспитателю великих князей Н. И. Салтыкову: «Понеже все касательно службы, наипаче же военной, не есть и быть не может и не должно детскою игрушкою; целым же караулом и то еще императорского величества дворца дитя тешить есть дело неудобное; равномерно неуместно в суровой погоде держать без нужды офицер и солдат излишнее время под ружьем: и того для прикажите, чтоб когда великие князья, во время смены караула, смотрят в окошек, то, отдав им приличной почести, караул безостановочно продолжал сменяться; командиром же запретите людей излишне держать в то время под ружьем или во фрунте. Буде же дитя заплачет или попросить, то чтоб сказали, что бабушка не приказала» [570].

Зимний дворец со стороны Миллионной улицы

B. C. Садовников. Зимний дворец со стороны Адмиралтейства. 1843 г.

О расположении постов в Зимнем дворце при Екатерине II можно узнать из мимолетных упоминаний европейских путешественников, оказавшихся в резиденции и самым пристальным образом оценивавших уровень охраны императорской резиденции: «Итак, около половины двенадцатого мы поехали во дворец. Бесчисленные, великолепные экипажи стояли уже длинными рядами перед дворцом, другие еще только подъезжали к нему. Державшие караул гвардейцы не опросили меня, кто я такой, так как мой товарищ был сам гвардейским офицером. Мы и прошли мимо караульных и у входа, и у лестниц, как внизу, так и на верху, до часовых у приемной залы, которых выбирают из гвардейских унтер-офицеров. В армейских полках они имеют чин фендрихов, но чаще чин подпрапорщиков или прапорщиков. Часовые у приемной залы спросили меня, кто я такой. Мой спутник ответил: „Кавалер, немец“, а затем пояснил мне, что этою вынужденною ложью избавляет меня от дальнейших опросов» [571].

Эпизод примечателен главным образом тем, что при всей имеющейся охране рядовой гвардейский офицер без особых проблем провел незнакомца в самое сердце Зимнего дворца. Мемуарист упомянул, по крайней мере, о четырех поясах охраны: на входе, внизу и вверху Иорданской лестницы и у приемной императрицы. Только у дверей приемной, куда выходила императрица, часовой ненавязчиво поинтересовался личностью незнакомца. Да и то небрежный ответ гвардейского офицера решил все проблемы. Собственно, такие стереотипы поведения и обусловливали относительную «техническую легкость» дворцовых переворотов XVIII в.

На этого «кавалера, немца» огромное впечатление произвели кавалергарды, традиционно несшие караульную службу у самых жилых покоев Екатерины II: «Упомянутые кавалергарды состоят только из одной роты, которой шефом сама Монархиня. Они служат только в комнатах Государыни, то есть на придворных аудиенциях, в танцевальных залах и пр., где она находится постоянно, или перед комнатами и спальнею. Некоторые кавалергарды редкого роста, и между рядовыми все дворяне. Мундир, или, вернее, верхний колет, голубой с красными обшлагами: последних почти не видно, первых мало ради серебряного шитья и серебряных блях. На груди и на спине они носят крепкие серебряные латы-кирасы, в виде больших звезд, на которых в изящной отделке золотой Русский двуглавый орел; рукава и штаны с серебряным галуном. На сапогах выделяется серебряный ремень в три пальца ширины до самой ноги. Над коленом и под ним, а также у щиколотки, спускаются в три пальца серебряные бляхи через колена и ноги. Шпоры, ремень к ним цепочка из того же металла. Таким образом, все тело как бы покрывается серебряной кольчугой. На голове в греческом вкусе серебром украшенный шлем, украшенный прекрасными страусовыми перьями, белыми, красными и черными» [572].

Э. П. Гау. Караул лейб-гвардии Конного полка в Зимнем дворце. 1866 г. Фрагмент

Фактически об этом же писал и П. И. Сумароков [573], служивший в молодые годы в лейб-гвардии Преображенском полку: «Ряды кавалергардов с серебряными латами, с выкованными также из серебра бляхами на руках, богатыми перевязями, лядунками, с развивающимися на касках перьями, стояли по обеим сторонам; между их находились дамы в белых Русских платьях, сияющия драгоценными камнями, а в самой глубине теряющагося от глаз проспекта возседала на троне Екатерина» [574].