Норман Оллестад - Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни

Резко подул ветер, и стекло запорошило снегом. Отец взглянул на меня. В глазах его я увидел азарт.

Сандра вышла из туалета в длинном термобелье. Увидев в окне метель, она замерла на месте.

– Ты прикалываешься, да? – сказала она.

Отец отошел на другой конец комнаты. В предвкушении заснеженного спуска взгляд его заволокло дымкой. Он протянул мне мой лыжный костюм.

– Пошли, Чудо-Мальчик.

– Норм, к чему такая спешка? – спросила Сандра. – Ты только посмотри на это!

– Вот именно. Ты только посмотри! Это ж мечта, ставшая явью!

Мы уселись в первое кресло подъемника. В лицо мне летел колючий снег, а я все ломал голову, почему Сандра осталась попивать коньяк в баре гостевого дома «Альта Лодж».

На вершине подъема мы с отцом сошли с кресла и заскользили вперед, борясь со встречным ветром.

– Иди по моим следам до следующего подъемника, – сказал отец.

На втором подъемнике тоже никого не было, и работник долго не хотел нас пускать. Раскачиваясь на ветру, наше кресло лязгало о головную подъемную башню. Тут облака прорезала вспышка молнии, и я прижался к отцу. Он уютно спрятал мою шею у себя под мышкой.

– Подъемник сейчас закроют, – заметил он. – Нам еще повезло, что мы прорвались.

– Повезло?

Прогремел гром, и отец ничего не ответил, а лица его я не видел. Для этого пришлось бы вылезти из-под крылышка, чего мне ужасно не хотелось.

На вершине мы слезли с подъемника. Стоя спиной к ветру, я ждал, пока отец разведает местность. Он поехал к гребню горы по следам лыжного патруля.

Отец появился на той стороне гребня. Он склонился над краем, и фигура его напоминала сосну, только совсем без иголок. Я ждал сигнала. Мне послышался свист, но это мог быть и ветер. Отец помахал рукой.

Я подъехал к нему. Резкий порыв ветра смел с продолговатых сугробов сухую снежную крошку, похожую на россыпь бриллиантов. На небе показалось огромное серебристое облако и тут же рассыпалось на множество мелких. Они завихрились, словно пустившиеся в пляс привидения.

– Ни черта не видно! – пожаловался я.

– Надо найти деревья.

– А где они?

– Где-то там, внизу.

– Я замерз.

Он потер мне спину рукой в перчатке.

– Вперед, Чудо-Мальчик. Испытай этот снежок.

– Мне кажется, нам лучше спуститься по обычной трассе, – сказал я.

Отец покачал головой.

Перемахнув через гребень, я оказался по колено в снегу, и он все прибывал. Мои ноги с трудом протискивались сквозь мириады белых кристаллов. Разлетаясь от груди, они окутывали меня сияющим ореолом. Мы с кристаллами двигались как одно целое. Ветер улегся, облака исчезли, и казалось, что за пределами моего хрустального шара вообще ничего нет. Я подтянул колени и с силой оттолкнулся вверх, а потом понесся вниз, и кристаллы разлетались из-под лыж в разные стороны. Я продолжал движение, не чувствуя никакого сопротивления, никаких толчков – только непрерывное парение наедине с метелью. Так вот о чем грезил отец, вот что приводило его в такой восторг – эта невероятная снежная пустота!

Я парил, как чайка в воздушном потоке, и ничто больше не имело значения – только это свободное падение да слепящий

снег.

Я услышал крик отца. Он скользил рядом со мной, и теперь мы оба были окружены одним сверкающим облаком. Я мог с трудом разглядеть его дубленку.

Вжиииииих! Облако рассеялось, и отец скрылся из виду, умчавшись вниз по скату. Я снова был один в своем низвержении в невесомость.

Впереди торчала гряда деревьев, они отражались на снежной поверхности. Тропинок нигде не было. В лесу снежные хлопья падали строго вниз, потому что там не было ветра. Я двигался вдоль кромки леса, пока не увидел прогалину. Я завернул и проехал внутрь. Облако растаяло у меня за спиной. Здесь было больше света. Вокруг стволов намело сугробы, и я лавировал между ними, как скаковая лошадь между шестами. Снежные подушки лопались, и перышки оседали у меня на лице. Мне очень нравилось это ощущение, и я выискивал самые большие подушки. Еще мне хотелось, чтобы все это увидел

отец.

Внезапно земля ушла у меня из-под ног, я полетел кувырком и застрял где-то вверх ногами. Снег забивался под парку и через ворот сыпался мне в волосы. В полуметре от моего лица был ствол дерева, подо мной – мерзлая земля и корни. Мои лыжи торчали сверху, под нависавшими ветвями. Их носки упирались в ствол, а пятки касались наружной границы ловушки, в которой я и висел головой вниз.

Я потянулся вверх, чтобы ухватиться за лыжи. Слишком хрупкая кора затрещала. Тогда я закричал:

– Отец! Отец!

Ни звука. А вдруг он меня не найдет? Ему придется прочесать склон снизу доверху. Но он может подумать, что я уже закончил спуск, и вернется в гостевой домик. А ведь если отец не придет в ближайшее время, следы мои занесет снегом, и уже никто не сможет меня найти. Я здесь замерзну насмерть.

– Отец! Отец!

У меня окоченели ноги, и голова отяжелела от прилившей к ней крови. Я расстегнул молнию на брюках и достал свой член. Зубами я стащил одну перчатку и обхватил его рукой. Он был теплым. От того, что я держу в руках что-то свое, родное, я успокоился и забыл об угрозе замерзнуть насмерть.

Видимо, в какой-то момент я убрал его обратно в штаны: когда я почувствовал, что лыжа задергалась, в руках у меня уже ничего не было.

– Малыш Оллестад! – позвал отец.

Слезы и кашель.

– Все в порядке, – сказал он. – Я здесь.

Он с треском ворвался в ловушку, мои лыжи рухнули со своей опоры, и мы оба повалились на мерзлую землю. Головой в шлеме я ударился о ствол и заехал отцу по плечу одной из лыж.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да вроде, – ответил я.

Отец отстегнул мне лыжи. Когда он распрямился, я увидел, что его голова достает как раз до отверстия ловушки.

– Сейчас я тебя вытащу, – сказал он.

Отец обхватил меня за талию. Посадил себе на плечи. Затем мы сцепили наши ладони в замок и вместе распрямили руки.

– Становись на ноги, – приказал он.

Я подтянул колени и встал ему на плечи. Он подался вперед, и меня выбросило из ямы. Я пополз прочь от ловушки.

Следом за мной из ямы вылетели мои лыжи. Потом показалась голова отца. Одной рукой и ногой он упирался в ствол, а носком другой ноги и второй рукой – в снежную стену. Он напоминал звезду с расходящимися лучами. Отец резко поднял руку и ухватился за ветку. С сосен сорвался снег и облепил ему голову. Оттолкнувшись обеими ногами от ствола, он вынырнул из ямы и приземлился рядом со мной.

Отец встряхнул головой – так делала Санни, выходя из океана. Затем поднял очки на лоб.

– Вот это настоящий экстрим, Оллестад.

– Я знаю.

– Как тебе эта целина?

Я смотрел на яму, и в тот момент мне было трудновато проникнуться наслаждением от спуска. Глаза отца сверкнули, словно бурю прорезал золотистый солнечный луч. Мой восторг вернулся.