Кэролли Эриксон - Екатерина Великая

Императрица поспешила обнять Иоганну, а затем внимательно, даже придирчиво, осмотрела Софию и, не найдя изъянов, одобрительно улыбнулась. В числе недостатков Елизаветы не на последнем месте было тщеславие. Она выбрала Софию в невесты своему наследнику отчасти потому, что по портретам той было видно, что из нее никогда не получится красавица. Елизавета стремилась затмить своей красотой всех, кто ее окружал. Она терпеть не могла рядом хорошеньких женщин. В тридцать четыре года государыня блистала, несмотря на свою полноту, однако в уголках ее живых голубых глаз появились складки, да и румянец на ее щеках начал блекнуть. Чтобы казаться моложе, она прибегала к известным женским средствам. К этому времени у нее развилось острое чутье на то, кто может стать ее возможной соперницей.

Самая красивая женщина при дворе Елизаветы графиня Лопухина на себе ощущала нерасположение императрицы. Любимым цветом Елизаветы был розовый, и существовало неписаное правило, согласно которому она и только она могла носить его. Графиня осмелилась нарушить этот порядок и надела розовое платье. Она зашла еще дальше и сделала себе такую же прическу, как у царицы, добавив к ней розу. Придя в бешенство, Елизавета приказала графине стать на колени и на глазах у всех придворных вырвала розу вместе с прядью волос и отхлестала Лопухину по щекам. На этом разгневанная правительница не успокоилась и сослала любовника графини в Сибирь. Саму графиню также постоянно унижали, а после публично обвинили в заговоре против трона.

София в серебристо-розовом платье, сделав реверанс, еще не знала об истории с графиней Лопухиной и все же чувствовала на себе пристальный и странный взгляд императрицы, в котором были и приветливость, и какая-то настороженность. Столь же пытливо Елизавета принялась разглядывать и Иоганну. Внезапно увидела в лице гостьи нечто, заставившее ее выскочить вон из комнаты. Когда она вернулась, на ее лице были заметны следы слез. Иоганна была очень похожа на своего покойного брата Карла Августа, давным-давно умершего жениха Елизаветы. При виде Иоганны на государыню нахлынули нежные воспоминания, растрогавшие ее до слез.

В тот вечер Петр обедал с Софией и Иоганной, и София, послушав его разговоры, удивилась тому, каким он был еще ребенком. Будучи старше своей невесты — на следующий день ему должно было исполниться шестнадцать лет, — Петр имел интересы и увлечения десятилетнего мальчишки. И дело было не только в том, что он вел уединенную жизнь избалованного ребенка: София сама была тому свидетельницей и могла сделать скидку на это обстоятельство. Но вдобавок в Петре, оставившем впечатление мальчика, была какая-то существенная неразвитость. Он был с хилой грудью, с недоразвитой мускулатурой. В нем не хватало того, что делает из ребенка мужчину. Неизменной темой всех их разговоров были солдаты, мундиры и строевая муштра. Это встревожило Софию.

И все же в нем было обаяние бесхитростного, простодушного юнца, да и внешне он выглядел привлекательно. Все говорили о нем как о молодом человеке, подающем большие надежды. Не доверяя своей скептической оценке, София решила, что она должна быть довольна своим женихом.

Ритуалы огромного пышного двора Елизаветы были таковы, что между императрицей и гостями из Цербста установилась определенная дистанция. София видела Елизавету лишь мельком, когда та быстро проходила по широким коридорам или приемным покоям, направляясь на очередную церемонию. Она была сверкающей иконой, которую полагалось созерцать на расстоянии.

София теперь немало знала о ней. То, что она была дочерью знаменитого Петра Великого, было уже давно известно принцессе. Теперь она узнала, что своей красотой Елизавета обязана матери, простой крестьянке, ставшей второй женой Петра. Узнала и то, что Елизавета рождена вне брака. Императрица обладала завидным по своей крепости здоровьем, неумеренным аппетитом, а также пристрастием к дорогим украшениям. Она любила верховую езду и охоту и утомляла своих фрейлин быстрой и размашистой походкой: за нею было трудно угнаться. При езде верхом Елизавета предпочитала быстрый галоп. Она была капризной, задумчивой, чувствительной.

София узнала, что Елизавета не получила образования, необходимого для того, чтобы управлять империей. Ее отец не предполагал, что какая-либо из дочерей станет его преемницей, и Елизавета провела большую часть своего детства и девичества вдали от двора. Она жила в деревне и была знакома с жизнью крестьян на землях, принадлежащих императорскому двору. При таком образе жизни у нее развились плотские устремления, а ум не был отгранен воспитанием и образованием. Будучи от природы сообразительной и хитрой, она страдала леностью мысли.

У Елизаветы хватало мужества и отваги, а еще больше умения рисковать. Когда трон перешел к дальнему родственнику ее отца, младенцу Ивану VI, Елизавета убедила себя в необходимости сесть на царство. Подстрекаемая узким кругом советников, включавшим ее врача Лестока, и уверяемая в полной поддержке французского и шведского дворов, Елизавета явилась в казармы Преображенского полка в Петербурге и призвала гвардейцев выступить на ее стороне. Она вверила свою судьбу в их руки — и они не подвели ее. Младенец-император Иван был смещен и вместе со своими родителями, братьями и сестрами заключен в крепость.

Маленький Иван находился в каземате, но Елизавета все-таки опасалась его. Пока он был жив, его могли использовать заговорщики, чтобы, прикрываясь им как главной фигурой, свергнуть императрицу. Однако она не могла решиться отдать приказ умертвить ребенка. Государыня питала стойкое отвращение к казням вообще. Ей приходилось жить в страхе, в вечном напряжении души, став жертвой бессонницы: она боялась закрыть глаза, зная, что ее может предать любой, даже тот, которому она больше всего доверяла.

За два года до приезда Софии в Россию лакей Турчанинов пытался убить ее, закатив под ее кровать бочонок с порохом. К счастью, злой умысел был вовремя раскрыт, и Турчанинова схватили. Несмотря на жестокие пытки, из него так и не удалось вырвать имен сообщников, однако со временем все же некоторые из них были выявлены и наказаны. Их не казнили, а искалечили.

Правительница не находила себе покоя. Вскоре после случая с бочонком пороха был подслушан разговор нескольких молодых гвардейских офицеров, которые угрожали ей. Этих гвардейцев сослали в Сибирь. Елизавете отлично было известно, что двор кишел заговорщиками — слугами, чью преданность можно было купить, и чиновниками, на которых нельзя было положиться. Она приказала увеличить численность тайной полиции. Все разговоры, которые велись в стенах дворца, подслушивались. За людьми, подозреваемыми в измене, слежка велась днем и ночью. И все же одна бдительность вряд ли могла предотвратить беду, и сознание того, что ее трон был далеко не так прочен-, каким казался, отравляло жизнь императрицы.