Евгений Беркович - Антиподы. Альберт Эйнштейн и другие люди в контексте физики и истории

В сентябре 1922 года Общество немецких естествоиспытателей и врачей отмечало столетие со дня основания. Юбилейный съезд проводился в Лейпциге. Одно из заседаний предполагалось снова посвятить обсуждению принципа относительности. Ленард надеялся, что ему удастся убедить коллег перестать восхищаться теорией Эйнштейна и признать ее фикцией. Об этом говорит его интенсивная переписка с Максом Планком, Вилли Вином и другими именитыми физиками. Но все усилия оказались тщетными, специалисты по-прежнему высоко ценили теорию относительности и отдавали должное гениальности ее автора. Директор гейдельбергского института физики был глубоко разочарован. Это видно по тону его « Предупреждения немецким естествоиспытателям », добавленного в качестве предисловия ко второму изданию брошюры « Эфир и праэфир », опубликованной в июле 1922 года, специально к съезду в Лейпциге [Lenard, 1922].

В « Предупреждении » Ленард критикует физиков и математиков, придающих слишком большое значение теории относительности, которая, по его мнению, есть просто гипотеза, и его книга делает ее просто ненужной. С тем, что о ней трезвонят газеты, еще можно было бы смириться, но куда опаснее, что ее восхваляет научное сообщество:

« Есть разница, когда безобразие (имеется в виду реклама теории относительности и Эйнштейна) творится только на страницах газет, и когда в этом участвует общество, от которого ожидают разумного и взвешенного приговора » [Lenard, 1922 S. 5].

Теорию относительности, считал Ленард, поддерживают математики, которые видят в ней одну из форм схоластики: « они стремятся к знанию в своих головах, вместо того, чтобы экспериментировать собственными руками и наблюдать природу собственными глазами » [Lenard, 1922 S. 6–7].

Летом 1922 года Ленард, не забывший обид Бад Наухайма, сводит счеты со своими обидчиками. Своих критиков он скопом обвиняет в нечестности, саркастически подчеркивая их еврейское происхождение: « Известна еврейская черта – легко переводить деловые вопросы в область личной перебранки » [Lenard, 1922 S. 9].

Ленард, естественно, не замечает, что сам переводит « деловые вопросы в область личной перебранки ». Особенно раздражает его наглость Эйнштейна в Бад Наухайме, когда тот сравнивал « свою собственную недоказанную гипотезу », как называл Ленард теорию относительности, с прославленной и многократно проверенной системой Галилея, лежащей в основе классической механики.

С лета 1922 года Ленард начал отрицать справедливость даже специальной теории относительности, хотя раньше его возражения вызывала только общая теория. Заодно все достижения Эйнштейна объявляются плагиатом. То, что автору теории относительности удается ввести в заблуждение такое множество людей, Ленард объясняет « подменой понятий, которая постоянно витает вокруг господина Эйнштейна, представляемого в качестве немецкого естествоиспытателя » [Schönbeck, 2000 стр. 35]. Эта подмена очевидна знатоку расовой теории, замечает автор « Предупреждения немецким естествоиспытателям ».

Через много лет, редактируя в 1940 году собрание своих сочинений, Ленард сделал в этом месте рукописное примечание, что указание на расовую теорию « в то время столкнулось с диким сопротивлением ».

Написанное в июле 1922 года « Предупреждение » знаменует поворотный пункт в жизни Ленарда. До этого он не позволял себе в научных публикациях хотя бы в малой степени проявиться антисемитским чувствам. Теперь же юдофобия Ленарда стала публичной. «Прозревший» под влиянием националистической, «фёлькиш» пропаганды, он начинает видеть в творчестве своего научного антипода, прежде всего, еврейский дух, смертельно опасный для здорового немецкого творчества. Как раз в это время в голове Ленарда закладываются основы нового учения, которое он назовет «немецкая», или «арийская», физика. Расистский взгляд на науку, развитию которого гейдельбергский профессор посвятит все оставшиеся годы жизни, будет поначалу одобрительно встречен руководством Третьего Рейха, пока бесперспективность и научная бесплодность такого подхода не станут очевидными даже далеким от физики людям.

Не только неприятие теории относительности, вытеснявшей из науки привычное понятие «мировой эфир», стало причиной преображения некогда корректного профессора. Как и многие немцы, вложившие свои сбережения в государственные военные облигации, Ленард потерял накопленные деньги, в том числе, оставшиеся от Нобелевской премии. Инфляция обесценила все ценные бумаги. Филипп был убежден, что его состояние присвоило «еврейское правительство» Веймарской республики, которую он называл «еврейским господством» [Schirrmacher, 2010].

В 1922 году случились еще два события, далекие от науки, оставившие глубокий след в судьбе ученого. В феврале умер его двадцатидвухлетний сын Вернер, последний носитель фамилии Ленард. Филипп страшно переживал из-за страданий сына, болезнь которого он относил на счет лишений в годы войны [Schirrmacher, 2010 стр. 21].

Виновниками войны и последующей разрухи были для него, естественно, евреи. Когда члены правоэкстремистской националистической организации «Консул» в августе 1921 года застрелили министра финансов Веймарской республики Маттиаса Эрцбергера, [57]Ленард приветствовал этот террористический акт и публично призывал так же расправиться с другим членом правительства – евреем Вальтером Ратенау, близким другом Эйнштейна. Новое политическое убийство не заставило себя ждать: 24 июня 1922 года министр иностранных дел, выдающийся предприниматель, политик и публицист был застрелен членами той же организации «Консул». День похорон Ратенау – 27 июня – был объявлен в Германии траурным днем. Естественно, Ленард не мог с этим смириться: объявил для своих сотрудников день 27 июня рабочим и отказался вывесить траурные флаги над Физическим институтом в Гейдельберге.

Члены « Социалистической студенческой группы » под руководством Карло Мирендорфа [58]вместе с рабочими, поддерживающими правительство, ворвались в здание института и арестовали профессора. Не помог даже приказ Ленарда поливать нападавших холодной водой из пожарного шланга со второго этажа: рабочие просто перекрыли воду во дворе института. Для нобелевского лауреата было немыслимым унижением оказаться в кутузке даже на несколько часов. Ленард вспоминал потом, что рабочие предлагали бросить его в воды реки Некар, так что инцидент мог закончиться еще одним политическим убийством. К счастью, директор института отделался слегка помятыми ребрами, из-за чего должен был провести несколько дней в постели [Schirrmacher, 2010 стр. 55]. Однако моральная травма осталась на всю жизнь. Естественно, что университетский профессор считал виноватыми во всем евреев.