Ив Жантийом-Кутырин - Мой крестный. Воспоминания об Иване Шмелеве

Не помню с чем.

Капбретон. Нач. 1930-х. Ивистион, И. С. и О. А. Шмелевы. Стоят Ирина Серова и ее муж, разведчик Кирилл Мамонтов.

За что им, конечно, поделом попадало на орехи.

Да, были дела. Ставили провинившегося под мачту, на часок, дабы одумался, но телесно никогда не наказывали. Самая страшная кара, пугали нас старшие, – это было изгнание из рая , как Адама и Еву, сажали в поезд и отсылали к родителям. Но при мне ни разу ни с кем такого не случалось.

Вы мне не верите, что так все гладко проходило в лагере, и вы правы. Ведь мальчишки – шалуны по природе. У них избыток молодых сил. Им надобно проявить мужество, силу, дабы овладеть властью над товарищами. Малыши ругаются гадкими словами, «как кучера», чисто для престижа, чтобы доказать сверстникам, что они взрослых не боятся, законы им не писаны. В былое время виновных угощали подзатыльниками, драли за уши, пороли розгами, ставили в угол на горох. Но ничего не помогало, здоровые крепкие мальчишки продолжали безобразничать, каверзничать. Наоборот, разумно считать больным смирнехонького мальчуганчика, тихоню, который не умеет шалить.

Чтобы шалить, надо располагать временем на шалости. Наши инструктора прекрасно понимали этот жизненный закон. Наше расписание не оставляло времени нам ни минутки на шалости. Мы весь день были заняты играми, гимнастикой, учебой, прогулками на океан, нарядами и пр. На кухне мы чистили овощи, накрывали на стол, мыли посуду, убирали лагерь, приводили в порядок палатки; исполняя это, мы овладевали многими полезными навыками для обыденной жизни. Притом завет нам был дан: «чтобы быть способным командовать, не давать неуместных приказов и не срамиться перед подчиненными, необходимо уметь самому все исполнять в совершенстве».

Конечно, молодым надо уметь не только трудиться, но и веселиться. Итак, на кострах любили выдумывать насмешливые четверостишия, вроде частушек, чтобы над кем-нибудь подтрунивать:

Жура, жура, журавель, канареечка жалобно поет…

Гром гремит, земля трясется, это Шуйский [20] наш несется.

Юра был симпатичный паренек, очень динамичный, но слегка упитанный. Мы впоследствии, ставши студентами, оба подготовляли конкурсы в т. н. «специальном математическом классе». Ему удалось попасть в «высшую инженерную школу» и добиться назначения «президентом-генеральным директором» (P.D.G., по-французски) какого-то учреждения. Скончался он, как многие занимающие такие посты, от разрыва сердца. Способный был малый. Даю я вам его как пример – большинство прошедших разведческую выправку находили себе путь-дорогу в жизни.

Бывало, что чествовали кого-нибудь традиционным, рифмическим речитативом:

И кого можно, качали на руках.

У скаутов заимствовали якобы индейский напев: «Келе, келе, келе, уач…», но переложив его на русский лад, получилось:

Дули, дули, дули, дули, дули… (11 раз) мяч, мяч. Дули надули, раздули наш мяч, мяч, дули надули, раздули наш мяч, мяч!

Конечно, можно сказать, что это глупая бессмысленная прибаутка, но она вносила с собой веселость, а веселость не праздное явление.

Но вы, наверное, никогда не подумаете, что она может быть эффективной подмогой для преподавания французским детям русского языка. Все педагоги знают, что самое трудное для француза – грамматическое понятие, виды глаголов: совершенный и несовершенный виды. Русские дети воспринимали виды «с молоком матери». Они инстинктивно их принимают, не ломая себе мозгов. Французские же дети пили французское молоко, материнское или коровье, не важно. Грамматические объяснения сложноваты, трудно усваиваемы. Зато смешная глупая прибаутка дает почувствовать разницу между несовершенным процессом «дуть» и совешенными, завершенными процессами « надуть и раздуть ». Притом, через песню лучше усваивается русское произношение, русский акцент.

Ну, я достаточно наболтался. Простимся на студенческой, не чересчур мудреной, песенке про химию.

Припев:

Нельзя же все время с утра до ночи представлять из себя строгого чопорного наставника. Можно так и катар желудка получить.

Итак, спокойной ночи! Пусть вам приснятся белый, белый слон, осел до полночи, а козел до утра!

Вечером, когда после сборища у мачты, рапорта (что случилось за день и что предвидено на следующий), после спуска флагов, пения русского гимна и молитв, все были рады услышать зорю: «спи, спи по палаткам», которую трубил нам наш трубач.

Красота. Я стою на краю пропасти. Большие птицы летают там далеко внизу. Мне тоже хотелось бы стать птицей и летать над пропастью.

Кто-то меня тянет за руку назад. Это Тетя Оля. Я оборачиваюсь. Дядя Ваня бледный, лежит навзничь. Тетя Оля мне объясняет. У него горная болезнь. Когда он увидел меня на краю пропасти, с ним случился припадок. Ему представилось, что я лечу в пропасть, и он не может ничего сделать, чтобы меня спасти.

Обыкновенно Шмелевы проводили каникулы на берегу Атлантического океана. Но в этом году, по совету Деникиных, они решили попробовать провести лето в небольшой деревушке Аллемонт недалеко от Гренобля. Место им понравилось, и они там провели два лета подряд.

Надо сказать, что климат летом в Ландах знойный и грозовой. Тетя Оля трудно его переносила. Ей приходилось в жару стряпать над горячей плитой, ходить далеко на базар, заниматься уборкой квартиры в два этажа. К тому же в жару мухи надоедали. Мы вешали клейкую ленту, к которой мухи прилеплялись. Но этого не хватало, они роем на нас накидывались, щекотали, не давали заснуть во время послеобеденного отдыха, а перед грозой кусали. Раз в год случалось нападение крылатых муравьев через печную трубу и трудно было от них избавиться.

В Аллемонте Дяде Ване удалось снять небольшую дачку, построенную из местного камня по старинке в лесочке на склоне горы в двух шагах от Деникиных, которые занимали дом с какими-то друзьями в самом центре деревушки.

У Дяди Вани была отдельная спокойная рабочая комната, где он днями сидел за пишущей машинкой. Садоводством тут невозможно было заниматься.

Вид – прекрасный на долину, на соседние горы. В глубине протекал поток «Eau d΄Olle» вдоль департаментной дороги (n°526).

Как и в предыдущие лета, я приезжал к тете Оле и Дяде Ване. К тому же я был рад встретиться с моей подружкой детства Маришей Деникиной. Я еще никогда не ездил в горы и для меня все было новинкой.