Игорь Оболенский - Легенды московских кладбищ

Из воспоминаний спортсмена Юрия Маркова, находившегося в одной машине с Урбанским: «На съемочную площадку, в сорока километрах от Бухары, мы выехали рано утром… Снимали проезд автоколонны по пескам. Согласно сценарию машина героя должна промчаться прямо через барханы, обогнать колонну и возглавить ее. Наиболее сложный кадр в этой сцене — прыжок машины с одного из барханов. Опасного в этом не было ничего, но мы все же предложили, чтобы снимался дублер. Женя подошел к кинокамере, посмотрел в глазок и сказал, что получится отличный крупный план и он его ни за что не уступит. Первый дубль прошел нормально. Но второй режиссер, который вел в этот день съемку, предложил сделать еще один дубль… Машина легко рванула с места, промчалась по настилу, на миг повисла в воздухе и вдруг накренилась и стукнулась передними колесами о песок. В следующее мгновение меня оглушила тупая боль… Чьи-то руки тащили меня по песку. Когда я открыл глаза, увидел перевернутый “газик”, а под ним — Женю…»

Близкий друг Урбанского Юрий Никулин рассказывал, что подобный исход был вероятен в одном из тысячи случаев. Надо было, чтобы определенным образом совпали скорость движения, сила ветра, угол наклона, угол поворота, вес машины. 5 ноября 1965 г. все совпало.

Тут же, рядом, могила знаменитого иллюзиониста Игоря КИО (1944–2006).

Вообще, настоящая фамилия артиста — Гиршфельд. Псевдоним для звездной семьи придумала Ирина Бугримова, знаменитая дрессировщица. Во время очередных гастролей Ирина Николаевна возвращалась после выступления в гостиницу. Компанию ей составлял иллюзионист Эмиль Теодорович. На местном кинотеатре неоновыми огнями светилась вывеска «КИНО», не хватало только одной буквы — в «Н» лампочка перегорела.

«Смотри, какая чудная фамилия для фокусника — КИО», — обратила внимание своего друга Бугримова. Тот прислушался, и на всех последующих афишах просил объявлять себя, как Кио. Впоследствии под этой фамилией Эмиль Теодрович вывел на арену и своих сыновей.

Игорь Эмильевич, младший сын легендарного фокусника, также известен, как большая любовь Галины Брежневой, дочери тогдашнего правителя страны. Официально женаты они были всего девять дней, но продолжали встречаться и после того, как по приказу генерального секретаря из паспорта молодого артиста была вырвана страница со штампом о регистрации брака.

Жена родного брата Игоря Кио Эмиля рассказывала мне, как не раз сталкивалась с Галиной Брежневой на кухней общей квартиры братьев. «Галина была по-настоящему влюблена в Игоря, — вспоминала Элеонора Прохницкая. — Она сама готовила обеды. Покупала в кулинарии пятикопеечные котлеты и жарила их десятками. Красивая была история».

Несколько лет назад в кремлевской больнице мне довелось познакомиться с врачом, которая в свое время лечила Галину УЛАНОВУ (1910–1998).

Когда произносишь имя Улановой, из подсознания возникает эпитет — великая. Уланова — самая титулованная балерина страны: народная артистка СССР, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и четырех Сталинских премий.

У Галины Сергеевны была своя палата в «кремлевке», куда она привозила любимые картины, висевшие в ее квартире в доме на Котельнической набережной. И каждый день занималась классом.

Вскоре после смерти балерины небольшим тиражом вышли воспоминания Екатерины Карташовой, которая была знакома с Галиной Сергеевной. На страницах тоненькой книжицы женщина буквально по дням описывала свои встречи с Улановой. Этакая книга-отчет о дружбе получилась. Например, 8 января 1998 года Карташова была у Галины Сергеевны в больнице: у палаты был 316 номер, точно такой же, какой был у предыдущей квартиры Улановой. В больнице Галина Сергеевна ходила в библиотеку, много читала. Причем попала она сперва в трехместную палату, потом ее перевели в 2-местную, и только потом, после просьб, заведующий выделил отдельную палату.

По воспоминаниям Карташовой, Галина Сергеевна была своеобразным человеком, ей казалось, что все в жизни непросто. Когда ей что-то предлагали сделать и говорили: «Галина Сергеевна, да все очень просто!» — она отвечала: «Это у вас просто, а у меня всегда все сложно».

21 марта 1998 года Галина Сергеевны Улановой не стало. Панихида была назначена на 25 марта. Возле Большого театра уже с самого утра собралась длинная очередь желавших проститься с Галиной Сергеевной. Многие приносили чайные розы, любимые цветы великой балерины.

Близкие хотели, чтобы по пути на Новодевичье гроб провезли мимо дома на Котельнической набережной, где жила Уланова. Было совсем рядом, но этого делать почему-то не стали.

Я помню день ее похорон. Гроб с телом вынесли из Большого, как и полагается, под аплодисменты. И пока автомобиль не тронулся, поклонники пытались дотронуться до катафалка.

Первые годы после смерти Улановой на ее могилу на Новодевичьем (сама балерина хотела, чтобы ее кремировали и перевезли прах в Ленинград, тогда уже вновь ставший Санкт-Петербургом) часто приходили поклонники, зажигали свечи, долго стояли и вспоминали. Говорили, что она была не только великой балериной, но и прекрасным человеком.

Я был знаком с Махмудом Эсамбаевым, легендарным артистом, который несколько лет танцевал с Галиной Улановой. Она была на его юбилее. Потом уже рассказали, что когда Улановой сообщили про юбилей Махмуда Алисултановича, она сказала: «Да-да-да, надо поздравить, потому что он так ко мне внимателен, всегда говорит, что хочет опуститься передо мной на колени. Хотя это слишком, я этого не заслуживаю».

Уланова была удивительно скромным человеком. Алексей Толстой называл ее «обыкновенной богиней». Она вспоминала, что в Кировском театре, сегодняшний Мариинский, был холодный пол. А танцовщицам во время спектакля приходилось иногда ложиться на сцену, и, случалось, они простуживались. Галина Сергеевна, которая могла бы потребовать это у дирекции и никто бы не возразил, за свой счет купила ткань, и ею покрыли пол.

Перед войной Уланову вызвали из Ленинграда в Москву, чтобы она танцевала «Лебединое озеро». Тогда в СССР приезжал Риббентроп, аккурат в те дни был подписан Пакт о ненападении между Советским Союзом и Германией. На другой день в гостиницу Галине Сергеевне привезли букет цветов. Она вспоминала, что каждый цветок был завернут отдельно. И была приложена записка со словами восхищения от Риббентропа.

Галина Сергеевна так испугалась, получив письмо и эти цветы, что отправилась в соседний номер к Константину Сергееву, с которым она танцевала. Сергеев тоже испугался и предложил: «Галя, надо срочно звонить в Министерство культуры». Набрав номер, артисты сообщили, что случилось несчастье — получили цветы от Риббентропа и его записку. Но в Министерстве культуры Уланову успокоили, сказав, что нужно не бояться, а наслаждаться цветами.