Анатолий Гуськов - Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации.

Перед самым отъездом Попова из Германии — в ноябре 1958 года — он получил указание Гроссмэна: в Москве до 20 декабря дать знать о себе "Даниилу". Было оговорено, что если к этому времени от Попова не будет никаких известий, то с целью прояснения ситуации на его калининский адрес будет послано письмо. Боясь, что оно случайно может попасть в руки жены и вызвать у нее недоумение, Попов, опережая события, вызвал Лэнжелли на встречу по телефону в один из последних дней декабря. Встреча должна была состояться в театре Юного зрителя. Попов, однако, на эту встречу не вышел, опасаясь, что она может быть зафиксирована КГБ, и решил воспользоваться запасным вариантом — рестораном "Арагви". 4 января 1959 года в восемь вечера эта "моментальная" встреча состоялась в туалетной комнате ресторана. Произошел обмен материалами: Попов вручил Лэнжелли исполненное тайнописью сообщение о своем отчислении из ГРУ в Главное интендантское управление Штаба тыла Советской Армии, а также об изменениях, происшедших в руководстве ГРУ. Лэнжелли, в свою очередь, в коробке из-под спичек, имевшей двойное дно, передал Попову записку, обязывавшую его сообщить тайнописью по известному ему адресу Краббе о своем положении. Условились, что в очередной раз они встретятся возле станции метро "Проспект Мира", на остановке автобуса № 85 в восемь вечера. Попов хотел выяснить у Лэнжелли еще кое-какие вопросы личного характера, но тот поспешил уйти, сказав, что за ним возможна слежка.

На встрече 21 января Лэнжелли вручил Попову сверток с деньгами и заложенную в коробку спичек записку на русском языке, повторявшую просьбу сообщить в адрес Краббе о своем положении и перспективах дальнейшего сотрудничества — как они представляются Попову. В записке содержалось предупреждение, что за Лэнжелли, судя по всему, ведется усиленное наблюдение и поэтому на встречу с ним следует выходить не чаще одного раза в три-четыре месяца. Перед Поповым ставилась задача выяснить в ближайшее время, где именно строятся подводные лодки с атомным двигателем, а также собрать сведения о новых видах ракетного оружия и районах его складирования.

Объективно сложившаяся обстановка позволяла практически приступить к развертыванию операции "Бумеранг" с использованием в ней арестованного Попова. Незакрытым оставался один вопрос: как его использовать? Характер оперативной игры вольно или невольно подсказали действия самих американских разведчиков, тот порядок поддержания связи с Поповым, который они установили для него. Стало ясно, что практически осуществимы два пути поддержания контактов с американской разведкой в ходе предстоящей оперативной игры: либо посредством периодических "моментальных" личных встреч Попова с Лэнжелли в Москве, либо с помощью двусторонней почтовой переписки с использованием средств тайнописи и шифров.

Второй путь был отвергнут; с точки зрения достижения поставленной цели, он сулил мало надежды на успех, не обеспечивая необходимой оперативности: посылка закодированных писем "почтовым ящикам" ЦРУ в США и ФРГ требовала много времени, что затягивало оперативную игру. Кроме того, логично было предположить, что американцы, лишенные возможности лично видеть Попова, на каком-то этапе могут заключить, что он не на свободе, действует под диктовку; придя к такому заключению, они вполне могут, опередив ГРУ и КГБ, принять жесткие меры в отношении наших нелегалов.

Учитывая это обстоятельство, а также принимая во внимание покаянное поведение Попова на следствии, оперативные работники остановились на втором варианте, то есть на личных встречах Попова и Лэнжелли. Тем более, что в этом случае открывалась еще и возможность захватить американского разведчика с поличным.

Для объяснения причин длительного отсутствия Попова в Москве (американцы не могли этого не заметить) придумали следующую легенду: Попов переведен на службу в Алапаевск— с Урала часто не поездишь.

Планом оперативной игры предусматривалось проведение нескольких встреч Попова с Лэнжелли на протяжении примерно шести-семи месяцев. Этого времени, как считали в ГРУ, было достаточно, чтобы успеть вывезти раскрытых Поповым нелегалов в страны, где они были бы в безопасности.

Самой трудной оказалась организация первой встречи. Прежде всего, важно было, чтобы подготовленная Поповым для передачи Лэнжелли информация не только не разочаровала американцев в своем агенте на новом этапе сотрудничества с ним, после отъезда в Алапаевск, а, наоборот, укрепила бы их во мнении, что многообещающие возможности, которыми Попов располагает благодаря своим связям в военной среде, растут и он по-прежнему надежен и еще более инициативен. Для этого содержащийся в информации фактический материал перемежали с ложными сведениями, тщательно "подогнанными" и вместе с тем малодоступными для проверки. Материал, прошедший тройную фильтрацию, был подготовлен с участием специалистов Генерального Штаба и Министерства иностранных дел СССР. Он должен был греть души американских разведчиков, поскольку касался вопросов, которые, как было достоверно известно, ЦРУ держало в центре внимания, проявляя к ним повышенный интерес.

Во-вторых, поскольку по условиям оперативной игры Попову предстояло лично встречаться с Лэнжелли, режим его содержания как арестанта сделали предельно мягким — на его облике не должно было отразиться пребывание в тюрьме. Пришлось прибегнуть к помощи косметолога и даже организовать Попову загородный отдых.

В день встречи 18 марта 1959 года Попова доставили на квартиру поблизости от ресторана "Астория". Оттуда он под негласной охраной отправился к месту встречи, назначенной на восемь вечера. Внешне он держался спокойно и уверенно. Такое его состояние, объяснил Попов впоследствии, подкреплялось сознанием того, что ему дан реальный шанс упредить опасные последствия совершенного им предательства.

Сама встреча произошла в тамбуре входа в ресторан "Астория", имевшего двойные двери и по левую руку между ними — маленькую нишу, где находился телефон. Собственно, это не было встречей в строгом смысле слова: сойдясь, Попов и Лэнжелли ничем не показали, что знакомы между собой. Обменявшись на ходу какими-то предметами, они разошлись. Если бы во время этого мгновенного контакта обмену материалами помешали бы вдруг какие-либо внешние обстоятельства, согласно оговоренным условиям связи Попов должен был пройти в ресторан, сделать официанту заказ и ровно через 30 минут повторить попытку контакта в коридоре, ведущем из зала в туалетную комнату [13] И на этот случай был оговорен "сигнал тревоги": если никаких препятствий для вступления в контакт нет, надо было приложить к лицу носовой платок. .