Евгений Барсуков - Русская артиллерия в мировую войну (Том 1)

вать из крепостей Северо-западного фронта артиллерийские средства для осады Кракова. При этом он просит "не нарушить существующую обороноспособность Новогеоргиевска, как наиболее угрожаемой крепости, от которой будут взяты 18 пушек 8-дм., не имеющих значения по своей недальнобойности, которые будут возмещены двумя береговыми 10-дм. пушками и 4 пушками 6-дм. Канэ"{223}.

Тогда же наштаверх обращается с просьбой к морскому министру оказать энергичное содействие ввиду наступающего зимой затишья на Балтийском море к созданию осадных средств для позиционной войны отпуском действующей сухопутной армии 120-мм, 152-мм и 203-мм (8-дм.) орудий с боевыми комплектами.

Моряки, с своей стороны, обращались с просьбами к Ставке о помощи для вооружения береговых батарей дальнобойными орудиями; по распоряжению генкварта Данилова просьбы эти удовлетворялись за счет Владивостока или того же Кронштадта, далеко не гарантированного от нападения неприятельского флота с открытием навигации в Финском заливе.

Командующий Черноморским флотом 31 октября (13 ноября) 1914 г. телеграфировал наштаверху:

"Для успешного действия флота на сообщениях противника необходимо иметь базу легких крейсеров в Батуме". Оборудовать базу можно было под защитой крепости, которая "должна иметь хотя бы 2 (лучше 4) 10-дм. береговых пушки с дальностью около 22 верст, чтобы не допустить уничтожения в гавани мелких судов с моря и прорыва в гавань более сильных судов"{224}.

Эти довольно расплывчатые общие соображения о необходимости усиления вооружения Батума 10-дм. (254-мм) орудиями встретили слабые, мало обоснованные с артиллерийской точки зрения возражения генкварта. По его распоряжению из Кронштадта были высланы в Батум просимые 10-дм. пушки. Батумские артиллеристы, устанавливавшие их в начале февраля 1915 г. на совершенно открытой с моря береговой батарее, недоумевали, зачем присланы в Батум такие ценные орудия, которые были сняты с вооружения важнейшей приморской крепости Кронштадта и в случае, правда, мало вероятного, нападения на Батум могли стать легкой жертвой неприятельского флота, так как не только башенных, но даже маскированных установок не имели. Впрочем, этого не случилось и, насколько известно, в Батуме не сделали ни одного выстрела из 10-дм. пушек за всю войну. Не пришлось бы, может быть, стрелять из них и в Кронштадте, но эти мощные дальнобойные орудия очень пригодились бы в других районах обширного русского фронта.

Весною 1915 г. обострилось беспокойство Ставки о крепостях, в том числе об Усть-Двинске, "вопрос о недостатке вооружения которого,- писал генкварт дегенверху 17 (30) мая 1915 г., - выдвигается теперь на очередь как вследствие значения Усть-Двинска в обороне доступов с моря к Рижскому району, так и вследствие того, что командующий Балтийским флотом намечал использовать Усть-Двинск, как одну из баз для наших миноносных флотилий". В то же время начальник военно-морского управления Ставки сообщил дегенверху, что Усть-Двинск не предполагается использовать для базы миноносцев.

Вооружая Усть-Двинск и Батум, считая необходимым усилить вооружение сухопутного фронта приморской крепости Петра Великого (Ревель), Ставка одновременно ослабляла вооружение приморских крепостей. На Балтийском море ослаблялся не только Кронштадт, но и Выборг.

Так, например, весною 1915 г. взято было из Выборга и с петроградских позиций 12 пушек 107-мм и 16 пушек 152-мм для крепости Гродна, об усилении которой просил наштаверха 5 (18) марта 1915 г. начальник штаба Северо-западного фронта ввиду того, что

"имеющихся 163 крепостных и 65 полевых орудий 1877 г., годных для боя, совершенно недостаточно для обороны крепости, значение которой ярко выразилось при последней операции на левом берегу Немана".

Кроме того, на вооружение Гродны были назначены 37 орудий крупного калибра устаревших систем (27 гаубиц 128-см и 10 пушек 24-см), приобретенные в Японии.

Впрочем, вооружение Выборга предполагалось пополнить за счет все того же Владивостока, не считаясь ни с риском разоружения последнего, ни с огромной дальностью расстояния, ни с продолжительностью перевозки оттуда орудий к Ленинграду и Выборгу{225}.

Из крепостей на Черном море, Севастополя и Очакова, также брали орудия и на сухопутный фронт, и на формирование осадного парка для предполагаемых десантных операций на Черном море, и на вооружение морскими орудиями среднего калибра барж на реках Немане и Висле и пр.

В заботе о крепостях генкварт в мае 1915 г. совершенно неожиданно и совсем уже несвоевременно решил напомнить дегенверху о необходимости реорганизации крепостной артиллерии Новогеоргиевска, Ковиы и Гродны. Организация крепостной артиллерии признавалась неудовлетворительной еще до русско-японской войны, но преобразования русской армии 1910 г. не коснулись крепостной артиллерии (см. часть I этого труда, стр. 23); реорганизация же ее накануне атаки крепостей неприятелем являлась не только запоздалой, но и невозможной{226}.

Продолжающиеся формирования тяжелой артиллерии за счет крепостей стали угрожающими для их обороноспособности. Уже в марта 1915 г. начальник штаба 6-й армии (отдельной) телеграфировал наштаверху, что по донесению коменданта Кронштадта Маниковского выделение из Кронштадта как личного состава, так и материальной части "значительно понизило обороноспособность крепости". Для сформирования двух тяжелых артиллерийских полков мортирного и пушечного - пришлось выделить из состава Кронштадта 50 офицеров, 8 военных чиновников и 3 509 солдат.

"Дальнейшее ослабление крепости, - телеграфировал начальник штаба 6-й армии, - является опасным и даже недопустимым"{227}.

Предположения генкварта Ставки не осуществились. Русской армии не пришлось осаждать ни Летцена, ни Кракова. Слабые же русские крепости, окончательно растерявшие лучшее вооружение и личный состав вследствие беспорядочных распоряжений Ставки, стали легкой добычей немцев.

Летом 1915 г. падают одна за другой крепости Ивангород, Новогеоргиевск, Ковна, Осовец, очищается Брест-Литовск, 2 (15) сентября немцы заняли Гродну. Остатки крепостной артиллерии отправляются в тыл. Бывший комендант Брест-Литовска ген. Лайминг назначается командующим "крепостными и осадными артиллериями, собранными в Москве и ее окрестностях"; ему поручается формирование из крепостных остатков частей тяжелой артиллерии.

Известный в то время артиллерист Шихлинский (бывший руководитель офицерской артиллерийской школы) назначается для поручений при главковерхе. Сменивший Янушкевича наштаверх Алексеев поручает Шихлинскому составление плана формирований тяжелой артиллерии и наблюдение за этими формированиями.

По поводу формирований 25 октября (7 ноября) 1915 г. был представлен наштаверху{228} доклад, сущность которого сводилась к следующему: