Сергей Есенин - Жизнь моя за песню продана (сборник)

Шаганэ Нерсесовна Тальян, батумская приятельница Есенина

В 1925 году в дом на Новинском бульваре, где жили с матерью и отчимом Вс. Э. Мейерхольдом его дети, Есенин приводил и Софью Андреевну Толстую. Детская память Татьяны Сергеевны сохранила и этот эпизод, но ничего значительного, кроме очень толстой косы, в облике новой жены отца она не обнаружила:

«Нас с Костей уже выпускали одних во двор… Стояло ясное бабье лето. В один из теплых солнечных дней, когда мы играли с ребятами в нашем огромном дворе, я издали увидела отца. Он шел очень быстро, а рядом, с трудом поспевая за ним, шагала девушка в белом платье, ее толстая темная коса покачивалась на ходу. Я подбежала поближе, он поманил меня и попросил позвать кого-нибудь из взрослых. Дома была только бабушка, я нашла ее на кухне… Бабушка вышла, вытирая фартуком руки.

– Познакомьтесь, моя жена, – сказал отец своей бывшей теще. В голосе его слышался чуть насмешливый вызов.

– Да ну-ну, – заулыбалась бабушка. – Очень приятно.

Вот и все. Они тут же ушли. Отцу было явно не до нас. Он недавно вернулся с Кавказа, куда ездил с Софьей Андреевной Толстой, и вскоре, 18 сентября зарегистрировал свой брак с ней в Хамовническом загсе. Возможно, по дороге оттуда (это было недалеко) он и заходил к нам».

1925.Вышли отдельной книгой «Персидские мотивы».

«В Пятигорске Айседора спросила меня, будет ли концерт ее там, где убит русский поэт Лермонтов. Очевидно, Есенин говорил с ней о Лермонтове. Дункан плохо знала русскую поэзию… Из Пятигорска мы выехали в Баку. Баку очень понравился Айседоре. Наэлектризованная стремлением Есенина «в Персию!», она хотела как можно больше «экзотики». И я легко удовлетворил это ее желание, наняв извозчика до Шиховой деревни, ничем не отличавшейся от деревушки в соседнем Иранском Азербайджане. Деревня ей настолько понравилась, что она стала туда ездить каждый день. Это было не очень приятное путешествие – на извозчике, мимо раскаленных и зарывшихся в песок голых тюркских кладбищ, – но Айседора буквально наслаждалась видом слепых домиков, узких улочек и необыкновенной тишиной этой, казалось бы, совсем безлюдной «персидской деревни».

С.А. Есенин и П.И. Чагин, редактор газеты «Бакинский рабочий», в доме которого написана большая часть «Персидских мотивов». Баку, конец сентября – начало октября 1924 г.

Поймите и Вы, что я еду учиться. Я хочу проехать даже в Шираз… Там ведь родились все лучшие персидские лирики. И недаром говорят: если он не поет, значит, он не из Шушу, значит, он не из Шираза.

Портрет Сергея Есенина. Рисунок худ. К. Аладжалова, 1921 г.

Сергей Есенин в Батуми и Шаганэ с подружками в 1924 г. Рисунок худ. Ладо Гудиашвили

На рисунке художника К. Аладжалова Есенин слегка похож на узбека; грузин Ладо Гудиашвили изобразил его грузином. А сам Есенин считал, что «поэты все единой крови» и что их прародина голубая да веселая страна – Персия.

Сергей Есенин и его мать Татьяна Федоровна. 1925 г.

30 июня.Подписал договор с Госиздатом на издание Собрания стихотворений в трех томах. На эти деньги был построен родительский дом в Константинове, взамен сгоревшего в августе 1922 года.

Комната в гостинице «Англетер». Снимок сделан сразу после обнаружения тела С. Есенина

12–14 декабря.Закончил поэму «Черный человек», над которой работал два года. Напечатана уже после смерти Есенина.

23 декабря.Вечерним поездом выехал в Ленинград. Остановился в гостинице «Англетер».

27 декабря.Написал стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья».

Ночь с 27 на 28.Покончил жизнь самоубийством в № 5 гостиницы «Англетер».

«Сергей Есенин покончил с собой в гостинице «Англетер» – известном всем петербуржцам стареньком, скромно-барственном отеле на Исаакиевской площади. Из окон этой гостиницы, направо за Исаакием, дворец из черного мрамора – дом Зубовых… Не раз, вероятно, сквозь зеркальные окна кабинета графа Валентина Зубова он смотрел на приютившийся на другой стороне площади двухэтажный «Англетер». Смотрел, читая стихи, кокетничая, как всегда, нарочито мужицкой грубостью непонятных слов: «Пахнет рыхлыми драченами…»

Прелестно, прелестно… Аплодисменты, любезные улыбки… Шелест шелка, запах духов, смешанная русско-парижская болтовня… Рослые лакеи в камзолах и белых чулках разносят чай, шерри-бренди, сладости… И среди всего этого звонкий голос Есенина, как предостережение из другого мира, как ледяной ветерок в душистой оранжерее».

Прощание с Есениным в Московском Доме Печати. Последняя справа Татьяна Федоровна, мать поэта

29 декабря 1925 г.В помещении Ленинградского отдела Союза писателей состоялась гражданская панихида.

30 декабря.Гроб с телом Есенина перевезен из Ленинграда в Москву и установлен в Доме печати.

«Везде говорили о трагической смерти Есенина. Все искали его стихов, читали его предсмертные строки:

Вечером мы пошли в Дом печати… Дул влажный ветер. Воздух был совсем весенний, снег – сырой. По фасаду Дома печати протянулась широкая красная лента с надписью: «Здесь находится тело великого национального поэта Сергея Есенина». Большая, почему-то скудно освещенная комната, где стоял гроб… была полна народу… В глубине комнаты сбились в траурную группу близкие Есенина. Понуро сидела на диване, уронив на опущенное лицо прядь коротких волос, бывшая жена поэта Райх. Кто-то утешал С.А. Толстую. Немного поодаль выделялась среди других своим крестьянским обличием не спускавшая глаз с гроба пожилая женщина – мать Есенина, Татьяна Федоровна».