Ольга Власова - Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией

Мистификацией, по убеждению Лэйнга, является и превращение практики в процесс. Причем, на его взгляд, такая мистификация может иметь место не только в рамках семьи, она часто встречается в социальных или других теориях. В этом случае человек рассматривается как вещь, ему отказывают в автономии и активности, опускается личностный момент, а вместо этого на сцену выводится безличный процесс. К примеру, человек реагирует на определенную ситуацию, выдавая личностно окрашенную и индивидуальную реакцию, но при этом рассматривается исследователями или медиками как больной организм, а реакция представляется следствием патологического процесса.

В этой статье Лэйнга есть и практический компонент. Он настаивает на том, что основной задачей психотерапии в семьях должна стать демистификация, т. е. вскрытие реальных, а не мистифицированных, хотя и правдоподобных чувств, реальных конфликтов, проблем и ролей. Только после такой процедуры семейной демистификации, на его взгляд, станет возможной выработка реальной, а не псевдоидентичности и выстраивание обоюдовыгодной сетки коммуникации.

«Здравомыслие, безумие и семья» откроет для Лэйнга новый этап творчества и окончательно закрепит его внимание не на личности, как в его первой книге, а на семье, переместив ракурс исследования от внутриличностного к социальному. Теперь он уже не будет говорить о том, что шизофрения представляет собой специфический модус бытия, поскольку теперь она – функция отношений внутри семейной системы, в которую включен индивид. Такое изменение ракурса исследования приведет к тому, что свои ранние штудии Лэйнг в те времена будет оценивать как не вполне верное движение. В предисловии к переизданию «Разделенного Я» он напишет:

…Сегодня я ощущаю, что даже во внимании и попытке очертить специфический тип шизоидного существования я отчасти уже попадал в ловушку, которую стремился обойти [199].

Ему потребуется еще несколько лет, чтобы совместить эти два пласта. И только в середине 1970-х это удастся.

В 1964 г. у Лэйнга выходит работа «Разум и насилие: десятилетие творчества Сартра» [200], пожалуй, самая любопытная из работ, написанных в соавторстве. Любопытна она в двух отношениях: во-первых, эта работа стала результатом сотрудничества с Дэвидом Купером, отношения с которым были определяющими для творчества Лэйнга в шестидесятых; во-вторых, это была книга о Сартре, восхищение которым пронизывало все работы и всю жизнь Лэйнга, эта была его единственная философская работа в классическом смысле этого слова. Сартр оказал на Лэйнга неоценимое влияние. В интервью Максу Чарлзуэрту он выделяет три линии влияния мысли Сартра на его собственное творчество: 1) концепт диалектики, 2) исследование идеи взаимодействия людей в контексте социальных систем, в которые они включены, 3) разграничение процесса и практики. Одновременно Лэйнг отвергает приоритетность влияния Сартра на его теорию и говорит, что философия Сартра дала ему идеи и категории, которые он впоследствии переинтерпретировал в авторском ключе [201].

В начале 1960-х, как мы помним, у Лэйнга и Эстерсона был грант, по которому они должны были написать книгу «Здравомыслие, безумие и семья», но это не мешало Лэйнгу работать и над еще одной монографией. Эта книга во многом была движима желанием сотрудничества с Дэвидом Купером, с которым Лэйнг познакомился в 1958 г. Часто, говоря об антипсихиатрии, называют именно эти три имени – Лэйнг, Эстерсон, Купер, однако отношения в этой тройке были совсем не такими, какими их часто представляют. «…Это были абсолютно различные люди. Эстерсон на дух не переносил Дэвида Купера, а Дэвид Купер… – мне не кажется, что он имел что-то против Эстерсона, но Эстерсон никогда не был человеком, которому Дэвид симпатизировал» [202], – говорил Лэйнг.

Имя Купера ставят рядом с именем Лэйнга, особенно когда говорят о его политической и социальной теории, а также о практических проектах, но они были непохожими теоретиками и абсолютно самостоятельными практиками. Хотя, несмотря на различия характеров и целей, эти люди, как никто другой, понимали друг друга. Лэйнг вспоминал: «Он был очень живой и во многих отношениях отличался от большинства. Я встречал немного людей, похожих на него, а он встречал немного таких, как я. Так в то недолгое время, когда мы работали вместе, мы наслаждались обществом друг друга» [203]. Лэйнг и Купер были, если можно так выразиться, похожими противоположностями. Они оба любили хорошую музыку, не переносили лицемерия и высокомерия, оба с недоверием смотрели на само понятие психического расстройства и считали диагноз политическим актом. Об их крепкой дружбе и бурном разрыве ходили легенды.

Работа «Разум и насилие» стала пространством сотрудничества и дружеского общения Лэйнга и Купера. В психиатрии их взгляды были во многом несовместимыми, и книга по психиатрической проблематике вряд ли бы получилась. Сартр был в этом отношении идеальным материалом. Купер был романтиком и идеалистом, еще большим, чем Лэйнг. Его кумиром был Антонен Арто, а его идеалом – подлинная революционность. Он постоянно ввязывался в антипроекты: антибольница, антиуниверситет, антишкола, антисемья, антипсихиатрия. В октябре 1972 г. в дружеском письме Лэйнгу из Аргентины Купер описывал свою жизнь как «насыщенную настолько, что невозможно описать словами, прекрасную, захватывающую дух и, прежде всего, опасную, – это то, чего мне всегда хотелось, – своего рода „распущенного“ существования…» [204]

Надо признать, что Лэйнг и Купер приступали к анализу работ Сартра с разными данными: Лэйнг знал французский намного хуже Купера, он мало бывал во Франции, в то время как Купер некоторое время жил там. В процессе работы над «Разумом и насилием» обязанности Лэйнга и Купера как соавторов были четко распределены. Первый работал над большой главой «Критика диалектического разума», второй писал главы «Святой Жане: комедиант и мученик» и «Вопросы метода», над введением работали совместно. Впоследствии вспоминая эти времена работы над книгой, Лэйнг говорил о трех неделях без сна, на сигаретах и кофе, Купер – о годах предварительной напряженной работы. Если судить более или менее объективно, они начали писать в начале 1961 г., а соединять фрагменты – в 1963 г. Эта работа стала одним из самых «быстрых» ранних трудов Лэйнга, выйдя из печати уже в 1964 г.

В какой-то мере работа «Разум и насилие» реализовывала мечту Лэйнга о культуртрегерстве. Это была его родная стихия: когда-то, в студенческие времена, он организовал Сократический клуб, был директором организации «Открытый путь», входил в стихийную группу интеллектуалов в Глазго. В начале 1960-х гг. в Лондоне он очень скучал по таким встречам и решил организовать нечто подобное. В эту группу, кроме него, входили Дэвид Купер, Джон Хитон, редактор «The Journal of Human Sciences» Пауль Зенфт и др. Они встречались друг у друга, чтобы общаться и говорить об экзистенциализме. Зенфт вырос в Германии и очень неплохо разбирался в феноменологии Гуссерля. Благодаря ему для Лэйнга стал ясен немецкий контекст вызревания феноменологии и известны ранее незнакомые имена, а также непереведенные тексты. Купер очень интересовался Жаном Жене, и благодаря ему Лэйнг познакомился с работой о нем Сартра. Встречи часто посещал психолог из Тавистокского института Питер Гильденбрандт, который стажировался во Франции и посещал в Сорбонне лекции Мерло-Понти по детскому развитию. Он привез эти лекции в Великобританию, они тогда еще не были переведены, и все это заинтересовало Лэйнга. Сам же он переводил некоторые работы французского психиатра Эжена Минковски и изучал его феноменологически-структурный анализ. Они обсуждали и «Бытие и ничто» Сартра, работу, в которой, как тогда считал Лэйнг, тот представил своеобразную экзистенциальную теорию социальных систем [205]. На фоне этих встреч и возник замысел «Разума и насилия».