Олег Иконников - Большая Медведица

— Бутылка, наверное, открылась по дороге.

— Не понял?

— Ты же видишь, они в шампуне.

— Вижу, конечно, шампунь откуда?

— В комке взял.

— Много?

— Бутылок двадцать, всем по четыре.

— Ветерок, ты дурак или притворяешься?

Леха обиделся. Разделся до трусов и кухонным топориком принялся взламывать дверь ванной.

— Пацаны, вас что, одних отпускать нельзя на коммерческие лавки? Эдька ты-то куда смотришь, ведь разбираешься во всем прилично?

— Олег, все центровое вымели, а Ветерок… — ухмыльнулся брат, короче ты его знаешь.

Славка, притихший сидел на подоконнике.

— Иди-ка сюда, ежик, поманил его Святой. Выбери, что понравится себе и супруге.

— Спасибо, — стал он отнекиваться, — я не потому, что шмотки темные, а просто пойми меня правильно, не грабил и вдруг буду чем-то пользоваться.

— Бери, Славка, не стесняйся, на всех хватит.

Дождь на облаках улетел в сторону Красноярска и в комнату, поднимая настрой, упал солнечный заяц. Эдик, подергав, отворил балконную дверь и, подмигнув братану, вышел.

— Олега, вали на улку, озоном побалуемся, — и когда тот опустился на крышку эмалированного бачка с солеными огурцами, зашептал — по моему Костя в комке баб мацал.

— Позови его сюда. Сам в хате останься.

— Звали, Олег Борисович? — в накинутой на голое теле кожанке, которая приглянулась ему в магазине, появился на балконе подельник.

— Вшивый ты, оказывается.

— Не может быть? — трухнул Кот.

— Вшивый, сука. В лавке телок щупал?

Поняв, о чем идет речь, приятель побледнел.

— Язык проглотил что ли? — швырнул в его волосатую грудь пачку «капусты» Святой.

— Шлепай к «Интуристу», купи себе проститутку и балуйся с ней сутками.

— Прости, Олега, больше такого не повторится.

— Надеюсь. В следующий раз пулю словишь, ты меня знаешь. В магазин сбегай со Славкой, жратвы набери, да не скупись и ликеру путнего. Все.

Чисто выбритый и окативший себя флаконом туалетной воды из Франции, Леха, прикинутый в бордовую рубашку из вываренного шелка и зеленые вельветовые брюки, выискивал в ворохе лантухов дамские безделушки и детское белье.

— Ты далеко намылился?

— А че?

— Я Костю в продмаг угнал за шамовкой.

— Я там поем.

— Где?

— Вчера, когда мы с племяшом на базар ездили, я по пути на переговорный забежал, Хадиче брякнул. Она сегодня прикатит, у нее на «Синюшке» брат живет.

— Одна или с сыночком?

— С ним.

— Возьми меня с собой, а Ветерок?

— Зачем?

— Да ладно, не жмись. Прикину, похож хоть маленько на папашу сынок.

— Собирайся.

— Благодарствую. Шпана, Лехиному Лешке по пятерочке давайте скинемся, на хлеб с маслом.

На следующий день с Ветерком и Славой словились на центральном рынке. Набрали фруктов, овощей, пива и шикарную, готовую к любой миг брызнуть соком, дыню.

— Славка, в Иркутске есть такое место, где живностью торгуют? Дядька твой у меня недавно сенбернара на тот свет отправил, хочу вот нового завести.

— Есть, чуть выше железнодорожного вокзала. Тоже рынок, но старый. Его под «Птичий» держат.

Проводи нас туда, а потом куда нибудь на Ангару смоемся, отдохнем.

Долго и придирчиво отбирал среди вислоухих щенят что-то похожее на Линду Святой, а подельники, соблазненные торгашами, все кроме Эдика, купили вместе с алюминиевыми клетками по паре пестрых попугаев. Лобастый с мутными глазами сенбернар обошелся Олегу всего в три тысячи рублей, но не в деньгах счастье и не в их количестве. Спустя час кормил он свою красавицу на пляже Ангары рядом с громадной пристанью. Взад-вперед шмыгали прогулочные катера и моторные лодки, но на босые ступни ног накатывались удивительно чистенькие волны. Леха в трусах по колено и черных, как у Фантомаса очках, тянул из банки пиво, племянник его шкварил «жигу», свою конечно, Кот с Эдиком, настрогав в капроновый тазик огурцов с помидорами, залили их сметаной и перебуторив, вприкусь с колбасой, замельтешили ложками.

— Вовчик, в эту игру два раза не играют, — пригласил его к импровизированному столу Костя.

— Не тревожь пацана, видишь — спит, слюна бежит. Нам больше достанется.

— Братан, на телке плащ длинный был, взял?

— У нее день рождения был, пришлось оставить.

— Понятно, — Святой ссадил с колен Линду и, подойдя к Рыжему, сдернул с его лица газету. Со рта, ощеренного как у злого пса, текла не сладкая слюна сна, а желтоватая пена.

— Помогайте! Эдька, Костя, держите его за ноги и руки. Ветерок, монтировку тащи, палку или еще что, язык к челюсти прижать, а то задохнется. Шустрей!

— Что с ним? — близко не подходил Славка.

— Очухается, узнаем, — выловил из воды щенка Олег и шлепнув его по мокрой холке, посадил на багажник Вовкиной тачки.

— Вот ублюдок, болеет чем-то и помалкивает.

— Ну и что? — придавил к песку подрагивающие ноги приятеля Кот.

— Что из того, что он про беду эту никому не болтает?

— А то, что где нибудь на делюге он со страху перестреляет и продавцов, и нас.

— Не преувеличивай.

— Сгущаю, конечно, но представь себе, что, допустим, вчера с ним бы вот такое в комке произошло, что тогда?

— Добили бы, делов — то.

— Где я? — одыбал Вовчик, но никого не узнавал.

— Пока еще не в аду, но можешь не сомневаться, место для тебя там приготовлено.

— Кто ты?

— Костя, друган твой. Адрес и фамилия нужны? Эдик вывалил салат под пристань и, сполоснув тазик, положил его в Славкину «жигу». Улетучившийся аппетит Кота не возражал.

— Слава, до аптеки Рыжего свози? — попросил племяша Леха.

— Сейчас, машина чуть — чуть обсохнет.

— Ты на его садись, твоя пусть здесь стоит.

— Я сам за руль сяду, — встал на карачки Вовка.

— Твое дело, не убейся, гляди.

Вернулся Славка один и на такси. На первом же перекрестке Вовчик атаковал железный стол светофора. Столб не пострадал, а «Жигули» остались без лобового стекла и правого крыла. Ремонт обошелся бесплатно, но ушло на него двое суток. Все это время Рыжий бухал, словно прощался с жизнью. В понедельник ближе к обеду племянник Ветерка через старого знакомого, который трудился на железнодорожном вокзале начальником смены, достал три билета на поезд и вечером благополучно проводив подельников до купейного вагона, Святой с дрыхнувшим на переднем сиденье Вовкой, метанул на выход из города. До Читы добрались без приключений и ровно за двадцать четыре часа. С последними лучами солнца и каплями горючки в бензобаке, легковушка на издыхании вкатилась в ограду Областного онкологического диспансера. Вовчик ничего не спрашивал, Олег ничего ему не объяснял. Посадил за пазуху наблевавшуюся за дорогу Линду и вылез из-за баранки.

— Минут сорок меня не будет, бензин ищи.

На третьем этаже в хирургическом, стерильно уютном и стонущим на разные голоса отделении, после операции лежала Лена. Третью часть мизинца на левой руке, где притаилась злокачественная опухоль, ей три дня назад оттяпали.