Ким Малаховский - Пираты британской короны Фрэнсис Дрейк и Уильям Дампир

Выведав от дона Педро все, что тот мог рассказать, Дрейк высадил его на берег, и знатный испанец три года находился в Англии в качестве военнопленного, пока за него не был уплачен выкуп в 3 тыс. ф. ст. Что касается команды «Розарио», то ее появление было крайне враждебно встречено местными жителями, которых английское правительство заставило содержать пленных. Это даже вызвало ссору между местными помещиками — сэром Джорджем Кэри и сэром Джоном Гильбертом. Кэри упрекал Гильберта в том, что вместо того, чтобы поместить 226 пленных испанцев в тюрьму, тот использовал их на хозяйственных работах в своем имении.

По распоряжению Хоуарда Дрейк вечером 21 июля послал письмо лорду Генри Сеймуру в Дувр, в котором рассказал о событиях дня и просил быть готовым к нападению на испанский флот, продолжавший двигаться на восток. Эскадра Сеймура насчитывала до 30 кораблей.

23 июля началось морское сражение в районе Портленда, с еще большей силой продолжавшееся на следующий день к юго-востоку от острова Уайт. Бои шли по многу часов, «с большим расходом пороха и пуль», как тогда писали. Несмотря на превосходство в артиллерии, англичане не смогли нанести испанской эскадре существенного ущерба. К этому времени испанцы потеряли всего два судна, да и то не в бою: «Розарио» столкнулся с соседним галионом, а 800-тонный «Сан Сальвадор» был уничтожен взрывом порохового погреба, происшедшим от случайно попавшей искры.

Битва продолжалась еще три дня, запасы пороха истощились как у испанцев, так и у англичан. Наконец, 27 июля испанские корабли укрылись во французском порту Кале, где герцог Медина решил дождаться вестей из Нидерландов. В ночь по прибытии в порт он послал капитана Педро де Леона к герцогу Парме с просьбой срочно прислать порох и ядра. Лишь 23 мили отделяли испанский флот от войск Пармы, находившегося в Дюнкерке.

Казалось, ничто не может помешать соединению флота с сухопутной армией для нанесения решительного удара Англии. Но органический порок всей задуманной операции заключался в том, что ни армада не могла подойти к Дюнкерку, ни Парма на своих судах выйти из него. Подходы к Дюнкерку был затруднены многочисленными песчаными отмелями, до тринадцати миль выдававшимися в море. В порт могли входить суда с осадкой только до пяти футов, а у испанских кораблей осадка была 25 футов и больше. В свою очередь транспортные суда Пармы не могли благополучно выйти из Дюнкерка в море, поскольку попадали под удар голландского флота.

Но ни Парма, ни Медина не знали действительных обстоятельств. Парма ждал корабли армады, которые обеспечили бы ему безопасный выход из Дюнкерка и сопровождали бы до устья Темзы, а Медина ждал, когда суда Пармы выйдут в открытое море.

Посланцу Медины Парма ответил, что не может послать суда с порохом и ядрами, так как море очень бурно. Второму гонцу, посланному узнать, когда армия будет посажена на суда и выйдет в море, Парма сказал, что не сделает этого до тех пор, пока, во-первых, не установится благоприятная погода, а во-вторых — и это главное, — море не будет очищено от вражеских кораблей.

Англичане также не имели ясного представления о сложившейся ситуации. Они совсем не были уверены, что голландский флот их поддержит и будет блокировать армию Пармы в Дюнкерке. Испанский флот, стоявший в Кале, по-прежнему являл собой грозную силу.

На борту флагманского корабля Хоуард собрал военный совет. Всем присутствовавшим было ясно, что откладывать нападение нельзя. Если Медина соединится с Пармой, над Англией нависнет смертельная опасность. Помешать этому может лишь уничтожение испанского флота. Но как это сделать? Было решено послать в Кале горящие корабли, чтобы вызвать панику на испанских судах. Дрейк первым предложил для этой цели свой собственный корабль «Томас» (200 тонн). Хокинс передал барк «Бонд» (150 тонн). Всего было отобрано восемь судов общим водоизмещением 1240 тонн. На них были погружены различные горючие материалы.

В ночь на 28 июля подул благоприятный ветер, и подожженные суда быстро преодолели полуторамильное расстояние, отделявшее их от испанских кораблей. Среди испанцев началась страшная паника, когда они увидели в темноте ночи приближавшиеся к ним огромные факелы. Дело в том, что в Испании в то время распространялись слухи, будто англичане владеют каким-то «секретным оружием», сделать которое им помог итальянский инженер Федериго Джиамбелли из Мантуи, переселившийся в Лондон. Этот инженер ранее предложил испанцам построить «дьявольские корабли», которые, в частности, были использованы герцогом Пармой для разрушения моста через Шельду во время осады Антверпена. Каждый из «дьявольских кораблей» имел на борту 3,5 тонны пороха. Мост был разрушен пороховыми взрывами, было убито 800 человек.

Поэтому, заметив двигавшиеся на них горящие суда, испанцы вместо того, чтобы попытаться отогнать их, как сделал это Дрейк в Кадисе, начали рубить якорные канаты и поднимать паруса. (130 якорей осталось на дне бухты.) Первым опомнился Медина. Он пристыдил офицеров, предлагавших ему пересесть на пиннасу и укрыться на берегу. Герцог приказал «Сан Мартину», на котором находился, стать на якорь и выстрелом из пушки дать сигнал к тому, чтобы остальные суда эскадры последовали его примеру. Одновременно он послал находившегося с ним принца Асколи, внебрачного сына короля Филиппа, на корабли для передачи более подробных инструкций. Покинув «Сан Мартин», принц исчез. Боясь разгрома эскадры и пленения, он поспешил на берег и отправился в Дюнкерк к Парме. Узнав об этом, Медина не только не огорчился, но и вздохнул с облегчением: забота о безопасности столь важной персоны с него, таким образом, снималась.

Большинство испанских кораблей не послушалось команды герцога и, спасаясь от опасности, поспешно вышло в море. Флагман галерного флота «Сан Лоренцо» потерял рулевое управление, столкнувшись в суматохе с другим судном, и был выброшен на берег прямо у городской крепости. Вызвавшие столь сильную панику горящие корабли сами по себе не нанесли никакого ущерба испанскому флоту. Они сгорели в песчаных дюнах.

На рассвете следующего дня англичане могли наблюдать результаты ночной операции. Великолепная галера «Сан Лоренцо» лежала на боку на песчаной отмели. Пушки одного из ее бортов смотрели в небо, а другого — уткнулись в песок. Восточнее стояли на якоре флагманский корабль «Сан Мартин» и с ним еще четыре галиона. Остальные суда беспорядочно двигались на северо-восток от Кале.

В четыре часа утра юго-западный ветер сменился северо-западным, и Хоуард дал сигнал к атаке. Корабли Дрейка, Хокинса и Фробишера двинулись к стоявшим на якоре галионам. Остальные погнались за ушедшими из Кале судами. Поднялась страшная канонада, густой дым окутал сражающиеся корабли. Небольшие в сравнении с испанскими, но быстрые и маневренные английские суда окружали галионы, обстреливая их из орудий. Пушки с низких английских судов били в наиболее опасные места, поражая галионы ниже ватерлинии. В то же время орудия с высоких бортов испанских кораблей стреляли гораздо выше цели, не нанося ущерба противнику. Кроме того, английские пушки были значительно скорострельное испанских. На один выстрел врага английская артиллерия отвечала тремя.