Миясат Шурпаева - Предания старины глубокой

Через несколько лет жизнь семьи Абдулмеджида наладилась, у них появилось много друзей и знакомых, но Гулизар не переставала напоминать мужу, что им необходимо вернуться на родину к своим родным, и дочерей выдать замуж за своих, и сыновей женить на своих. Они надеялись, что в России жизнь наладится, и все станет на свои места, но вести, которые доходили до них из России, были неутешительные.

Когда их старшую дочь Абидат стал сватать иранец, Гулизар наотрез отказала и сказала всем дочерям, что они должны создать семьи только на родине. Через несколько месяцев иранец похитил Абидат, и родителям в чужой стране ничего не оставалось, кроме как согласиться на их брак. Замужество дочери сильно расстроило родителей, и Абдулмеджид стал искать возможности возвращения на родину.

Сиражутдин частенько заходил к ним, и при его появлении Абдулмеджид выходил ему навстречу со словами:

– Вот и появился наш друг, как солнце в пасмурный день, теперь и у нас станет тепло! – И тут же ребята ставили самовар, девочки накрывали на стол, во всем доме звучала лакская речь и лакская музыка. Абдулмеджид и Сиражутдин хорошо играли на струнных инструментах. Сиражутдину в то время было за сорок, и он не был женат. Ему нравилась вторая дочь Абдулмеджида Басират, которой тогда исполнилось только шестнадцать лет. Но гулизар напоминала мужу, что она не собирается оставлять в Иране ни кого из детей, даже замужнюю Абидат. Мать смущала и большая разница в возрасте ее дочери и Сиражутдина. Впоследствии вышедшая замуж за парня из Кумуха Басират, говорят вспоминала, как на одном из торжественных вечеров в Иране, где присутствовала и их семья, Сиражутдин пригласил ее танцевать. Тут же строгий взгляд матери вынудил ее отказать Сиражутдину, и она обеими руками вцепилась в стул, на котором сидела. А Сиражутдин поднял ее вместе со стулом и понес в танце по всему залу.

Сиражутдин тоже стал искать пути для возвращения на родину, но ему сообщили влиятельные друзья, что он числится в списках КГБ как белогвардеец и изменник родины. По возвращении на родину его могли расстрелять.

В Советской России началась Великая Отечественная война. Иранское правительство назначило Сиражутдина своим послом в Индию. После окончания войны в России при сыне шаха Реза Пехлеви, Мухаммеда Реза Пехлеви, Сиражутдина отозвали из Индии, и шах его назначил своим первым визирем и советником. Не прошло и полгода, как в его машину бросили бомбу, в результате чего погиб шофер, а сам он с тяжелыми ранениями попал в госпиталь.

Абдулмеджид был сильно встревожен случившимся, стал подумывать о возвращении на родину. Сиражутдин поправился, стал заниматься своими делами, но его теперь не покидала мысль, что покушение на него могут повторить, и потому составил завещание, в котором половину своего состояния завещал своим братьям и сестрам, проживающим в Дагестане. Гулизар отправила старшего сына Шевкета и дочь Фирузу с двумя таджиками, направляющимися нелегально в Среднюю Азию, и велела им сообщить ей любым способом о своей судьбе. Через два месяца Гулизар получила весть от детей. Те давали понять, что там холод и голод, нелегальных эмигрантов сажают, и им приходится выдавать себя за дагестанцев, прибывших на заработки.

Однажды ночью Абдулмеджида разбудили соседи и сообщили страшную весть. Его друга Сиражутдина зарезали бандиты. Это зверское убийство всколыхнуло весь город. Шах объявил траур и организовал пышные похороны. Это случилось в мае 1947 года. В эти же дни Гулизар стала собирать всю семью в дорогу. Сколько ни уговаривал ее Абдулмеджид подождать хоть несколько месяцев, пока он добьется разрешения на легальное пересечение границы, Гулизар не прислушалась. Она была убеждена, что ее взрослые сыновья Чингиз и Хаджимурад сумеют их защитить. Абдулмеджиду пришлось срочно искать провожатых до границы. К нему прислали двух иранцев, знающих дорогу. Он оплатил им часть положенной платы, остальные обещал отдать, когда он получит знак о пересечении границы его семьей. Абдулмеджид дал сыновьям карманные часы с крышкой с тем, чтобы они отправили их обратно к нему в знак благополучного перехода границы. Если же провожатые станут их беспокоить, то нужно было загнуть одну стрелку часов, и он поймет все. Самому Абдулмеджиду необходимо было остаться, чтобы продать дом, магазин и мастерские. Он просил жену оставить с ним хотя бы одну из дочерей. Но Гулизар не согласилась, она забрала даже замужнюю дочь Абидат с двумя маленькими дочерьми. До пограничных гор Абдулмеджид нанял им фаэтоны, а по горам их должны были провести провожатые.

Гулизар велела детям разговаривать между собой только на лакском языке и стараться не дать понять провожатым, что они владеют персидским. Когда слезли с фаэтонов, каждый понес поклажу, стали подниматься по горным тропам. Гулизар услышала, как провожатые разговаривали между собой на персидском языке о том, что надо бы их всех переутомить, чтобы они заснули крепким сном. Она поняла, что их хотят зарезать. Предупредила сыновей, чтобы они были начеку и спали по очереди. Когда они заметили, что провожатые их ведут вокруг одной и той же горы в третий раз, Гулизар отдала им золото, чтобы они не мучили их. Так они добрались до пограничной горы, провожатые показали вдалеке – советский погранпост. Чингиз загнул обе стрелки отцовских часов и отдал провожатым, чтобы те передали отцу, чтобы тот расплатился с ними. Когда провожатые ушли, мать посоветовала всем отдохнуть, дождаться ночи. Но мучимые жаждой дети увидели внизу, в ущелье, длинные желоба с водой и помчались напиться. Не успели все спуститься к воде, как услышали где-то сбоку громкий окрик:

– Стойте, стрелять буду!

Это оказались советские пограничники, которые шли напоить своих лошадей. Чингиз и Хаджимурад объяснили им на русском языке, что они бывшие жители Ашхабада и направляются туда, ибо там их дом.

– Ашхабада нет, разве вы об этом не знаете? – сказали пограничники и повели их на заставу. Мать успокоила детей, сказала, что русские их не убьют, если бы они попали на заставу персов, то их бы наверняка уничтожили и ограбили. На заставе их покормили, выделили комнату для ночлега. Они были удивлены, что пограничники их даже не обыскали, только отняли кинжалы у ребят.

На следующий день их отправили в город, где должен был состояться суд. И на суде они рассказали о том, что они бывшие жители города Ашхабада, уезжали в Иран на заработки и теперь возвращаются обратно. На суде им объяснили, чтобы проверить правдивость их показаний, нужно время, и потому они должны пока сидеть в тюрьме. Прошло две недели, и их снова повели на суд, где им вынесли приговор: два года тюремного заключения всей семьей. Гулизар, наслышанная о тюремных беззакониях, стала плакать и просить, чтобы для всей семьи выделили одну камеру. Но тюремное начальство стало распределять их в разные камеры. Гулизар сняла с себя и дочерей драгоценности и положила на стол начальника тюрьмы. Это возымело действие: для женской половины семьи выделили одну камеру, а парней посадили в другую.